В тот самый миг, когда Торрель приказывал своим попутчикам двигаться быстрее, за много лиг от него, в верховьях Эльва, на ламидонский берег выпрыгнул из ничего зловещий всадник высокого роста, нечеловеческой ширины в плечах. Под ним громко и зло дышал большой вороной конь, с большими перепончатыми крыльями. Западный ветер раздувал широкую черную мантию, ниспадающую с плеч всадника на спину лошади, под ней виднелся идеально пригнанный черный доспех с золотыми пряжками по бокам, пояс оттягивал большой меч в черных ножнах. Голову наездника защищал круглый туповерхий черный шлем с падающей на плечи чешуйчатой бармицей, каждая чешуйка была вполовину ладони взрослого мужчины.
      - Ангелы в перьях, уже день! – неприятно удивился Моррас, посмотрев на небо из-под поднесенной ко лбу ладони. – Время, наверное, неправильно рассчитал. Ладно. Будем идти по людским землям днем. Так даже лучше будет. Страшнее. Начнем, а, Сын дракона?
      Грозный утгадский господарь сунул в рот оба указательных пальца и резко, переливчато свистнул – так, что деревья на берегу широкой реки, согнувшись, зашумели листьями, как во время грозы с сильным ветром; Сын дракона низко пригнул голову и шею с взволновавшейся гривой. Зов повелителя Внешнего мира услышали – по поверхности портала прошла рябь, что-то черное промелькнуло в воздухе – и на воды Эльва упала огромная, колеблющаяся на воде тень. Моррас задрал вверх голову. Над водой повис, мерно взмахивая крыльями, громадный дракон – черный сверху и оранжево-желтый на брюхе, нижней половине длинной гибкой шеи и на внутренней поверхности семипалых когтистых лап. 
      - Рык. – кивнул Моррас, узнав дракона по обломанной костяной пластине на шее. – Эй, кто там еще?? Живее!
      Портал снова зарябился. На этот раз на землю Ламидонии одновременно выпрыгнули два демона – один повыше, другой пониже, оба в черных латах личной гвардии Морраса – голову защищал туповерхий круглый шлем, туловище -  широкие ребристые наплечники и кираса из черненой стали, плавно переходившая в юбку из полос металла, а ноги прикрывались набедренниками и высокими сапогами. В правой руке каждый гвардеец держал по внушающей страх булаве с острыми шипами, на поясе болталось по кинжалу, а за плечи были маленькие колчаны, содержавшие метательные трубки и запас зазубренных дротиков. Попав на ламидонский берег, демоны несколько испуганно оглянулись по сторонам. Моррас привлек их внимание, постучав кулаком по ладони другой руки. Увидев господаря, демоны сразу встали навытяжку.
      - Какого дьявола вы там возитесь?? – заорал Моррас. – Вы что, до вечера переправляться бу-дете? Давайте быстрее!
      - Никак не можем, – несколько растерянно доложили гвардейцы. - Почти никто в подвал не хочет идти. Гвардия,  господарь, за вами хоть на небо, а вот остальные… Драконы упрямятся, ревут, а великаны вообще идти отказываются. Говорят, нехорошее место, колдовство. Идти не хотят. Один Рык вот за вами пошел. Видать, просто не сообразил, что это портал. Из всей вашей своры он ведь самый глупый.
      - Мать вашу! – заревел Моррас. – Назад вернитесь! Скажите погонщикам: не загонят в портал чешуйчатых – самих прикажу драконам скормить. А великанам я приказываю идти! Я!! Моррас Марелл аят Маар! Если не пойдут - прикажу их жен и детей на куски порубить, стариков волкам в зверинце скормлю, пещеры обрушу. Все их племя в порошок сотру. Так и передай!
      - Да, господарь, – пробормотал один из демонов, развернулся, придерживая левой рукой болтающийся на поясе меч, и нырнул обратно в проход между мирами. Второй демон остался с господарем. Оглядевшись вокруг, гвардеец очень несмело, кончиками пальцев, дотронулся до лоснящейся щеки Сына дракона. Вороной конь гневно вскинул голову и попятился назад, обращая на себя внимание хозяина. Увидев протянутую к лошади руку гвардейца, Моррас вопросительно взглянул на него.
      - Мой господарь, мы пойдем туда? – спросил демон, показывая рукой на земли вдаль от берега реки.
      - Нет. Там Ламидония, ее северные земли, – буркнул Моррас и сильно нажал сапогом на бок коня. Сын дракона развернулся на месте, повернувшись мордой к широкой реке. Предводитель демонов выпрямился и показал солдату на противоположный берег Эльва, темный от деревьев, подступающих к самой воде. - Мы переправимся через реку. Там земля Саргон. Много людей, деревень, скота, красивых людских девок. И их столица близко отсюда. О да… - Моррас мечтательно прикрыл глаза. - Бить – так в голову! Зачем распыляться, завоевывать какие-то деревушки, если можно захватить Вилес? Вилес, столицу Саргона, большой, богатый город? Вот это будет достойная добыча. Пусть люди знают, что мы – это не какие-то там разбойники, которые только и могут, что наскакивать, грабить, а потом прятаться, поджав хвост! Мы можем все! Я захвачу сначала Вилес, а потом весь этот Саргон, и пусть люди отныне подожмут хвосты! Кончилась их власть над этим миром. Они достаточно им миром владели. Теперь мы вернулись из изгнания, и этот мир снова будет нашим. Опять, как в древние времена!
                                                           
                                                *   *   *   *   *
     
      - Торрель… - негромко позвал Орландо, свешиваясь с седла.
      - У? – бегущий впереди него оборотень обернулся на ходу, не переставая мерно перебирать ногами.
      - Давай остановимся, – попросил мальчишка почти жалобно. – Мы с самого вчерашнего ве-чера не останавливались. Всю ночь и весь день едем!  Огненный очень устал.
      Черный охотник повернул голову назад еще круче, бросив внимательный взгляд на бегущую прямо за ним лошадь. Да, мальчишка прав. Конь трусил за ним рысцой, с низко опущенной головой. Из-под ремней упряжи выбивалась пена, шерсть потемнела от пота так, что жеребец казался гнедым; дышал тяжело, часто хрипел. Еще бы – около суток под седлом, да перед этим еще сколько отмахал. Да и мальчишка еле в седле держится, того и гляди свалится и уснет где-нибудь на обочине. Ищи его потом! 
          - Ладно, отдохнем, – согласно кивнул Торрель и на ходу огляделся по сторонам. Южная часть Саргона ему была знакома не так хорошо, как северная, лесная, но два крутых холма, слева от них, вроде бы показались ему знакомыми. Формой и расположением они сильно походили на две сиськи, торчащие из земли, только склоны, вершины и ложбинка между ними были покрыты старыми березами, подножие левого холма огибала узкая пыльная дорога. - Придержи коня, слышь? – обратился оборотень к конному попутчику. - Тут недалеко деревня есть. Вон за теми холмами. Видишь, из-за левого дорога выходит? Это она туда и поворачивает. Я тут как-то кошмарика ловил. Там и остановимся, у кого-нибудь в дому. Вы с волшебником на постелях поспите, конь в конюшне отдохнет, овса наестся. Тут рядом. Холм обогнуть, а деревушка с той стороны.
      - Хорошо, – устало согласился Орландо, обернулся в седле и замахал рукой Дорату. Чародей летел за ним, но совсем медленно и низко от земли: непривычный к долгим переходам, он совершенно вымотался и буквально спал на ходу. Вот и сейчас он сидел на ковре, свесив голову на грудь, в усталой, безрадостной позе. Увидев сигнал приятеля, маг встрепенулся и поднял голову.
      - Торрель говорит, тут недалеко деревня. Остановимся там. Сворачивай к вон тем холмам!  – крикнул Орландо, показывая направление. Маг кивнул и тут же завернул ковер в нужную сторону, сравнявшись с идущим шагом конем. Огненный покосился на плывущий на уровне его груди ковер, безразлично повел ушами и устало фыркнул.
      Прошагав с половину лиги по низко скошенной траве, они подошли к двум холмам, за которыми скрывалась деревня, прошли вдоль их лесистых склонов и вышли на дорогу, огибающую левый холм по крутой дуге и ведущую к жилью, к людям. Орландо даже глаза прикрыл, уже думая о том, как он, рухнет, наконец, в широкий мягкий пуховый матрас, зароется лицом в мягкую подушку и крепко уснет под надежной крышей, накрывшись с головой теплым одеялом, а может, и мягкой шкурой…
      - Закажу себе поросенка… - бухтел сзади Дорат. – Целого поросенка и велю его зажарить на вертеле, а гарниром подать кашу гречневую, с тмином. А пока это все будет готовиться – прикажу печенку от порося зажарить с луком. И еще – пива. Настоящего темного саргонского пива… Целый кувшин.
      - Дымом пахнет, – негромко буркнул Торрель, идущий перед самой мордой Огненного, так что конь то и дело тыкался ему губами в плечо. – Дымом и гарью.
      - Наверное, обед варят, – облизнулся Дорат.
      Они медленно обогнули восточный склон высокого холма, продавленный вовнутрь, словно по нему когда-то скатили вниз камень невероятных размеров, продавивший на склоне впадину, повернули еще раз… и остановились все разом. Они стояли в самом начале широкой деревенской улицы, вот только самой деревушки у южной стороны холмов уже не было. По двум сторонам дороги, там, где должны стоять крытые соломой дома, хлева, конюшни и амбары,  дымились черным едким дымом кучи угля и пепла, из которых торчали обугленные дочерна столбы, некогда составлявшие основу домов. Только зловещие черные, выгоревшие пятна на земле указывали на то, что здесь совсем недавно стояли людские жилища. А вдоль дороги, чуть не под самыми ногами путников валялось то, что осталось от жителей этой маленькой деревни. Пыльную дорогу усеивали тела – окровавленные, разделанные , как в мясницкой лавке. Мужчины, женщины, дети… Орландо поспешно сглотнул несколько раз подряд, пытаясь сдержать подступающую к горлу рвоту. Ему это удалось, а вот Дорату – нет. Чародей сорвался с ковра, пыжась от желания сдержать родившиеся внутри него утробные звуки, и посеменил на обочину, зажимая рот рукой.
      - Сто оборотней и одна ведьма, да что здесь случилось?? – произнес Торрель, обводя то, что осталось от деревни непонимающими глазами. – Дома сгорели, но ведь мы пожара не видели! Зарева не было видно, ни сейчас, ни ночью! Я помню, года три назад проходил мимо деревушки, в которой дом ночью горел, так тогда я зарево за две лиги видел. А уж от целой деревни огонь за полдня пути отсюда виден. Но мы ведь не видели ничего! Так…
      Черный охотник решительно развернулся и зашагал к ближайшей куче углей и золы, которая когда-то была чьим-то домом. Трупов возле обширного черного квадрата не было видно, даже куски тел не валялись. Остановившись на самом краю пепелища, он нагнулся над углями, поводя над ними рукой с раскрытой ладонью, затем резко выпрямился, потирая руку о штаны, и сделал два шага назад.
      - Горячее все, еще жаром пышет… Вчера ночью горело или сегодня на рассвете, - буркнул Торрель. – Но, дьявол, не было ведь зарева от пожара! Не было! А это еще чем воняет?
      Оборотень несколько раз глубоко втянул носом воздух над пожарищем, развернулся и быстро пошел вдоль бывшей улицы, старательно обходя тела мертвых, но поглядывая на них сверху и зачем-то заходя во все встреченные на пути закоулки. Когда он исчез в широком проулке, спрятавшись за полусгоревшим огромным зданием из толстых бревен, Орландо занервничал. Оставшись один среди дымящихся развалин и смерти, он испугался. Жуткая атмосфера этого места вселила в его душу такой страх, что на него нашел какой-то ступор. Он даже с места не мог двинуться - сидел в седле, как статуя, сжимая в руке поводья так, что от пальцев отхлынула кровь. Из-за полусгоревшего, черного, обугленного здания вышел Торрель, при каждом шаге опираясь на толстую длинную оглоблю, которую он тащил в руке. Охотник подошел к пожарищу, соблюдая дистанцию, и перехватил оглоблю за дальний конец, другим концом погружая ее в угли, в самую сердцевину пепелища. Деревяшка задымилась в нескольких местах, но не загорелась. Пользуясь оглоблей, как кочергой, налегая на нее всем телом, Торрель разворошил середину пожарища, откинув сверху золу и угли и открыв солнцу и ветру то, что было под ними. Черные, обугленные до костей, скрюченные человеческие тела.
      - Ламидонцы… - зарычал Торрель. – Они пришли, ночью. Все спали, а они заперли дверь и подожгли крышу. Их повадки, псы поганые… - оборотень кровожадно оскалился. Внезапно глаза его блеснули. Черный охотник шагнул к пожарищу, нагнулся и прямо пальцами выгреб из золы, из двух разных мест, что-то, обсыпанное пеплом и облепленное сажей. Повернувшись к Орландо, он показал тому толстый, в палец, железный крючок и кусок обгорелого железа, когда-то бывший запором для крючка.
      - В разных местах нашел… - изумленно пробормотал Торрель. – Значит, дверь не заперта была, когда дом загорелся? Тогда почему никто не успел выскочить наружу-то? Пусть даже горело сильно, когда они проснулись, но можно было ведь через окно выпрыгнуть, через дверь выскочить! Она ведь незапертая стояла.
      - Они не успели… - сдавленно произнес Дорат, выбираясь на дорогу с обочины. – Огонь – моя специальность, я больше всего люблю работать с огненными заклятиями. В огне я разбираюсь. Эти люди, они не успели выбраться из горящего дома. Они даже проснуться не успели. Эта халупа сгорела мгновенно. Полыхнула, как пучок сухой соломы и тут же обратилась в пепел. Посмотри! – Дорат быстро пересек дорогу наискось, и, стоя на обочине, ткнул пальцем в траву, четкой линией обозначавшей границы пожарища. – Трава зеленая. Не почерневшая, не обгорелая, не пожухлая от жара. Она нетронута! Дом, как я уже сказал, сгорел за мгновенья. Обратился в пепел, а пепел и угли задушили огонь. Он не успел поджарить траву, так быстро все произошло. Поэтому мы и не видели никакого зарева. Его не было. Если что-то и было – то вспышка, как у молнии. Пых – и все.
      - Фигня. – фыркнул оборотень. - Это как должно было гореть, чтобы дом сгорел за раз-два? Как пламя в кузнечном горне. Но там-то его мехами поддувают…
      - Вот именно! Огонь был слишком сильный! Неестественно сильный! – воскликнул Дорат. – Магический огонь. Не обычное пламя. Я думаю, это было заклинание «Столб огня». «Шар огня» тоже обладает достаточной мощностью, но он действует по-другому. Он достигает цели и взрывается.  Если бы эту халупу подожгли «Шаром огня» – ее бы на куски разнесло, так что это «столб огня». Кто-то произнес формулу, направил действие заклинания на этот дом, и в следующую секунду на эту халупу обрушился вал огня. Толстая колонна из чистого пламени такой силы, что даже камень лопается от жара, идущая в направлении, указанном колдующим. Конечно, пламя отклоняется от прямой в зависимости от направления и силы ветра, но точность заклинания все же очень высока. Чтобы сжечь этот дом «столбу огня» было достаточно того времени, чтобы вздохнуть и выдохнуть. Если, конечно, он достаточно толстый…
      - Чародеи? – догадался Торрель. – Этот дом поджег волшебник? С каких это пор ламидон-ские вояки волшебников с собой таскают? Они только слуг берут в походы, конюхов да потаскушек! А дома жечь – для этого факелы есть.
      - Вот именно… - произнес Дорат. – К тому же заклинание, вызывающее «столб огня» невероятно сложное. Оно требует очень большого колдовского могущества! Во всей Ламидонии только один человек мог его произносить без ущерба для себя. Это Огненный Атольфус, а он старый и много лет отшельничает в Сумрачных горах. Нет, он не мог это сделать.
      Маг задумчиво закусил губу и отвернулся от мрачного пожарища. Взгляд чародея обратился на то самое большое полусгоревшее здание, за которым Торрель нашел оглоблю и мгновенно стал очень ясным.
      - Это здание подожгли сверху… - медленно произнес Дорат, показывая на развалины. – Тем же самым заклинанием, «Столбом огня», а исходная точка находилась сверху, в воздухе, под острым углом к переднему коньку крыши. Видите, как пламя прошлось по зданию? Словно ему всю крышу срезали вместе с частью стен? Уцелевшие бревна были то ли заколдованы от пожара, то ли пропитаны огнеупорным составом, поэтому и не занялись.
      - И что? – поинтересовался Торрель, не понимая, почему маг так удивлен.
      - Но если здание подожгли сверху – значит, и колдующий был над зданием сверху! – вос-кликнул Дорат, топнув ножкой. - Огненный столб всегда исходит от колдующего, маг только указывает направление пламени. Значит, этот волшебник в момент произнесения заклятья был над зданием сверху, в небе, приблизительно вон там… Странный угол для атаки. Нет, я ничего не понимаю…
      - Чокнутый маг и ламидонцы. Одна компания, мать их так! – буркнул Торрель. – Я не знаю, кто сжег дома, но людей, вот этих, убило не магией. Тех, кто сейчас на улице. Они как раз проснулись, когда дома гореть начали, выскочили на улицу, а их тут мечами посекли. Или топорами. Очень острыми, с широкими лезвиями. Очень хорошая у людских мечей заточка пошла. Даже кости не разбиты, а разрезаны, как бритвой. Гномы, что ли, точили?..
      Деревню первой заметили драконы. Моррас захватил с собой четверых, самых сильных и хорошо обученных: трех черных самцов и зеленую драконицу. Громадные чешуйчатые ящерицы летели над землей Саргона, выстроившись гусиным клином, на высоте сотен локтей, мерно, как один, взмахивая огромными кожистыми крыльями, чуть пошевеливая длинными, гребенчатыми хвостами. Рассвет еще только занимался над центральным Саргоном, и свет его был еще очень слаб, но огромные глаза крылатых гадов, каждый с колесо большой королевской кареты, без труда вычленили из туманного мрака, расстилавшегося внизу, очертания домов и сараев, сгрудившихся у подножий двух симпатичных округлых холмов. Желтые глаза драконов хищно блеснули в темноте; хвосты резко зашевелились, как у рассерженной кошки, а из пастей вырвалось сердитое урчание. Они летели над этим скучным мирком уже почти целый день – вверху все время диковинное голубое небо с жуткими белыми облаками, внизу – странная земля, покрытая чем-то зеленым. Они не устали, драконы могли лететь и три, и пять суток без отдыха. Они с самого детства обучались для боя, умели нагонять страх и ужас на целые полки врагов своего хозяина, шутя могли поджечь целый город, налетев на него, как ураган. Просто лететь, ничего не поджигая и никого не убивая, им быстро надоело. Неизвестно почему, но вид мирно спящей деревушки разбудил в них воинственный пыл, и ящеры решили размяться именно на ней. Пролетая над деревенскими полями, ящеры опустили длинные шеи вниз и повернули головы назад, издав странный звук - свирепое шипение вперемешку с рассерженным ворчанием. Под ними, и чуть сзади, оседлав Сына дракона, летел сам Моррас. Удгардская военная наука несколько отстала от жизни, и молодой господарь по-старомодному лично вел свои войска в битву, находясь в первых рядах воинов. Ламидонские и саргонские короли так не делали уже лет четыреста, поручая войну маршалам и генералам, а Моррас был счастлив, как мальчишка. На его глазах исполнялась мечта всей его жизни, мечта всех его далеких предков – он ведет войска на Мидгард, надменный мир людей, из которого их когда-то изгнали! Даже будь у него тьма одаренных генералов, он никому бы не доверил такой чести – возглавлять первый поход на Мидгард; даже если б он не мог ходить – все равно, ради этого он бы встал и сел в седло! Рев, вырвавшийся из пасти драконов, оборвал его мысль. Удгардский господарь разбирался в языке драконов и сразу понял, что его любимые зверушки заскучали и требуют от него развлечения. Взглянув вниз, он увидел маленькую деревушку, спрятавшуюся у подножия двух холмов, в окружении ухоженных полей и огородов – такая мирная, что будь он почувствительнее – у него бы слезы навернулись на глаза. Люди там еще спали, не ведая, что твориться, а по склонам двух холмов уже стекали вниз черные ручейки – это шли десятки пехотинцев-демонов. Гвардейцы, не имеющие верховых животных, топали по земле своим ходом по полям, окружавших деревушку, изо всех сил стараясь не отстать от крылатого авангарда. Моррас жестоко ухмыльнулся, поворачиваясь на спине коня.
      - Эй вы! Слышите меня? – крикнул он на удгардском во всю мощь глотки, обращаясь ко всему своему войску сразу – и к драконам и к пыхтящим внизу демонам. – Видите селение? Оно ваше! Делайте, что хотите, только нужно к вечеру быть у города.
      Услышав разрешение, драконы восторженно взревели; у Морраса чуть было не лопнула ба-рабанная перепонка. К этому времени до первого дома селения передовому дракону было не больше двух взмахов крыльями, и ящеры без промедления устремились в атаку. Мирно летящие звери, сильно напоминавшие переевших медлительных гусей, вмиг превратились в орлов; помчались на отданную им добычу, стрелой вытянув шеи, и поджав лапы под тело, чтобы увеличить скорость. Моррас следил за ними с замиранием сердца. Столько красоты и мощи было в атаке драконов, в их всеразрушающей ярости, что это зрелище заставляло его замирать от восторга всякий раз, как только он это видел. Да… В одном люди не ошиблись: дракон действительно воплощение Хаоса и разрушения, а когда их четыре… Три черных ящера и один темно-зеленый, с бронзовым отливом, снизились на несколько десятков локтей и сорвались в пике, устремляясь к людским домам. В падении они сложили крылья, но умудрились разойтись в разные стороны и теперь охватили деревушку с трех сторон сразу. Рок с обломанной пластиной на спине взял на себя левую сторону, еще двое черных, помельче, зашли с правой стороны улицы, а зеленая Мардра залетела с тылу. Все четверо, как ураган упали с небес почти до самой земли, остановив падение только в каком-то десятке локтей от крыш людских домов, встопорщившись всем телом, встали в воздухе горизонтально, и, открыв зубатые пасти, выдохнули изо рта воздух, не прекращая работать крыльями. Пламя последовало за летящими драконами, и на крыши сразу нескольких людских домов обрушились столбы ревущего бездымного пламени. Жалкие лачуги вспыхнули, как сухие щепки – драконий огонь прожег их насквозь, от крыши до пола, мгновенно превратив бревна в сухой, сыпучий пепел. Пожара не было – дома вспыхнули и, мгновенно превратившись в головешки, погасли сами собой. Ни одно из соседних строений не занялось, так быстро все произошло. Яркое зарево на миг осветило соседние дома, хлева и овины и тут же погасло, только раскаленные угли на пепелищах светились, озаряя пространство вокруг кроваво-красными, кровожадными отблесками. Впрочем, жители домов, соседних с пожарищами, проснулись. Из-за стен домов послышались шаги и тревожные вскрики, двери домов, стоявших в середине деревни, открылись одна за другой; на улицу выскочили крестьяне – мужчины, несколько женщин и подросток, все в длинных ночных рубаха из белого льна, превосходно заметные в полумраке. Моррас, висящий верхом на лошади где-то в поднебесье, очень пожалел, что не видит лица этих крестьян в тот момент, когда они увидели, что дома соседей превратились в пышущие жаром пепелища. Среди людей поднялась жуткая паника, они забегали, размахивая руками, некоторые сунулись было к пожарищам, другие побежали к своим сараям, за ведрами с водой, а один придурок задрал голову в небо. Прямо на него, с неба уставился огромный желтый драконовый глаз. Человек дернулся так, что даже Моррас это увидел и жутко заорал, указывая пальцем в небо. Люди вздернули головы вверх и тут же бросились в разные стороны. Кто-то сразу начал уносить ноги, кто-то бросился к своим домам, не зная, что для всех них время уже истекло. На улицу деревушки вступила личная гвардия Морраса - крепко сбитые, отобранные из десятков и сотен, демоны, в латах из вороненой стали. При виде беспомощных, перепуганных, кричащих от страха людей, в жилах демонов вспыхнуло пламя; их звериные зрачки загорелись в щелях шлемов не хуже углей. Гвардейцы бросились к людям, на бегу вытаскивая из ножен широкие обоюдоострые мечи…

      - Ну что, поехали? – неожиданно спросил Торрель.
      - Как поехали? А как же это? – Орландо обвел рукой деревню.
      - А что нам тут делать-то, среди трупов? – резко спросил Охотник. – Нельзя нам задержи-ваться. В Вилес надо. Теперь я Вельде верю. Эти чертовы мясники идут в том же направлении, что и мы. С севера на юг, в сторону Вилеса. Наверное, Эльв они в верховьях перешли, где переправа легче, а теперь прут к столице. Хотят захватить Вилес, убить короля, чтоб потом всю страну под себя подмять. Спешить надо.
      - Да, но что мы сможем против целой армии? – закричал Дорат.
      - А как же мертвые? – спросил Орландо, поневоле взглянув на разрезанную на половинки женщину. – Мы же не можем их так бросить! Надо их похоронить!
      - Нет времени, – развернулся к нему Торрель. – Им уже все равно, а пока ты с телами будешь возиться - ламидонцы к Вилесу подойдут. Они ведь на марше едут ненамного медленнее тебя. Пошли, нечего на трупы глазеть.
      Оборотень решительным жестом поправил на плече ремень от колчана со стрелами, и дви-нулся по единственной улице разоренной деревни, мрачно поглядывая на черневшие по обочинам пепелища и старательно обходя рассеченные тела, часто валявшиеся поперек дороги. Орландо нере-шительно посмотрел ему в спину, еще раз обвел глазами мертвую деревню и тронул коня с места. Огненный устало качнул головой и двинулся широким неторопливым шагом. Дорат, все еще стоявший на обочине дороги, увидев, что все уходят, взвизгнул и бросился к своему ковру.
      - Эй, не оставляйте меня здесь! – завопил чародей, но Орландо даже не оглянулся в его сто-рону. Он ехал по земле, залитой лужами крови, мимо пышущих жаром пожарищ, которые еще совсем недавно были домами, в которых любого проезжего за монетку, а иногда и просто  так, накормили бы досыта и уложили спать на хозяйской постели; объезжал изувеченные тела, которые еще недавно были детьми, женщинами стариками…
      - Так не должно быть… - прошептал Орландо. – Те, кто это сделали – они не люди, это вы-родки! Торрель, услышав этот шепот, придержал шаг, позволяя Огненному и его наезднику с ним поравняться, а когда это случилось – взглянул парню в лицо невозмутимо спокойными глазами.
       – Спокойнее, парень, – хмуро посоветовал оборотень. – Успокойся, слышь? Тебе аж глаза застило, как оборотню в полнолуние. Нельзя так. Еще зарубишь кого-нибудь. Убивать нужно на холодную голову. А иначе ничо хорошего не получится. Не смотри на меня так… Думаешь, я нелюдь, бездушная скотина? Думаешь, гляжу на выпотрошенных детей и ничего не чувствую? Я тебя хорошо понимаю. Знаю, что это такое. Я и сам, когда отцов дом увидел – голову от жажды мести потерял. А чем закончилось – сам видишь. Я хотел отомстить – и отомстил. Теперь вот на луну вою.
      - Следы… - Орландо подался в седле вперед, разглядев на дороге что-то, его очень заинтересовавшее.   
      – Что - следы? – не понял Торрель, окинул бывшую деревенскую улицу внимательным взглядом и, кажется, понял, что насторожило мальчишку.
      – Конских следов нет, – произнес оборотень и оглянулся назад, за спину Орландо. Нет, все правильно. Отпечатки подков принадлежали рыжему коню и тянулись вдоль улицы. Больше следов подкованных копыт не было на всем видимом протяжении, вплоть до поворота. Только следы сапог.  - Пехота? Может быть, но пехоту ламидонцы одну в поход не посылают. Она у них всегда за кониками следом чешет. А конских следов нет. Не проходили здесь рыцари… Хотя, это еще посмотреть надо. Может, спешились.
      Черный охотник сплюнул и пошел к ближайшему следу. На обочине дороги валялась разрубленное до груди туловище взрослого человека. Под ним, впитавшись в пыль, застыла огромная кровавая лужа, в которой был виден четкий след вступившей туда ноги. Торрель поставил свою ногу рядом со следом и изумленно присвистнул.
      - Великан какой-то. Хотя, у меня-то нога не из самых больших.
      Орландо молча подошел с другой стороны и наступил в след сам. Отпечаток был шире ноги мальчишки на половину пяди и на целую пядь превышал ее в длину.
      - У тебя нога маленькая, а у меня нет. И эта нога все равно больше моего следа! Вот чему я удивился, когда следы увидел.
      - Какой-то здоровяк прошелся, только и всего, - буркнул оборотень.
      - Нет. – Орландо затряс головой. – Тут все следы такие. Широкие и здоровые.
      - Значит, ламидонцы теперь вербуют в пехоту только переростков, – решил Торрель, выпрямился и сделал два широких шага вперед, вдоль улицы, когда его внимание привлекло что-то такое, отчего он вздрогнул и бросился бежать через дорогу наискось. Орландо, еще не успевший вернуться к Огненному и подняться в седло, бросился за ним, на всякий случай вытаскивая из ножен меч. Торрель остановился у одного из тел, лежавших на обочине дороги. Юная девушка, одетая лишь в ночную рубашку, лежала на боку, согнув одну руку в локте и вытянув длинные стройные ноги, разметав черные волосы по траве и песку. Торрель подошел к трупу, нагнулся, оглядывая его и, взяв за плечо, опрокинул навзничь. Орландо, заглянувший ему через плечо, отшатнулся: шея девушки была страшно разорвана.
      - Клыки, – произнес Торрель, выпрямляясь над телом девушки. – Это не меч, клыки.
      - Нечисть? – без лишних слов догадался Орландо.
       - Нет, – мрачно буркнул Торрель, зачем-то отряхивая руки. – А если и нежить – то такая, с которой я еще не встречался. Клыки недлинные, но очень широкие. Шире всех прочих клыки у обо-ротней, особенно у медведей, а эти еще шире и не такие длинные. Никогда не видел нежить с такими клыками.
      - Ничего не понимаю, – бормотал Торрель. - Так получается, что на эту деревушку набрели ламидонские солдаты, с ними был маг, который дома может сжигать, и нежить, глотки людям грызущая. Одно с другим никак не вяжется! Да что же здесь было-то?
      На этот вопрос Торреля Орландо ответа не знал, поэтому молча развернулся и пошел к коню. Сев в седло во второй раз он подавлял в себе всякое сильное чувство, возникающее при взгляде на пепелища и трупы, и проехал до самой околицы, не останавливаясь и глядя только перед собой. Оставив руины и трупы у себя за спиной, вся компания вышла за ограду, обозначавшую границу селения. Хлипкая и покосившаяся изгородь в четыре жерди стояла совершенно целой – еще одна загадка, а дорога уходила дальше, пролегая как раз на границе между двух полей. Слева – ржаное поле, радующее глаз налитыми колосьями, справа – уже сжатое пшеничное. Орландо тронул коня по дороге, стрелой прорезавшей поля, но некормленый, давно не евший зерна жеребец придерживался другого мнения – вместо того, чтобы идти по дороге, он свернул в ржаную ниву, с жадностью потянулся головой к колосьям. Наездник несколько раз нервно дернул поводья, но конь в ответ только фыркал, продолжая рвать колосья зубами. Проглотить он их не мог - мешали удила, так что он только мусолил их во рту, выплевывал и тут же выдирал новые, с таким хрустом, что даже Торрель, ушедший вперед, оглянулся. Увидев коня погрузившегося в рожь по грудь, и заметив жадность, с которой тот травил посевы, оборотень остановился и крикнул:
      - Разнуздай его. Мы ж хотели его в деревушке накормить, а тут никому, кроме волков теперь корму не будет. Пусть ест, у него видать, уже рези в животе от голода пошли, раз так накинулся.
      - Не у него одного, между прочим, – мрачно буркнул Дорат, но на волшебника никто особенного внимания не обратил.     
      Орландо, обрадовавшись за коня – наконец-то хоть он поест, быстро перекинул ногу через переднюю луку седла и спрыгнул на обочину дороги. Пыль поднялась выше голенищ, оседая на брюках. Он быстренько стряхнул ее левой рукой, пока правой вынимал удила, потом нагнулся, расстегивая подпруги. Огненный, получив свободу, набросился на рожь с жадностью голодного пса. Орландо, посмотрев, как он ест, завистливо вздохнул, и задумчиво взглянул мимо коня на колышущуюся под ветром ниву. Что-то волнующее было в этом зрелище, задевало оно его душу. Ведь как ни воспитывай его Ангус, родился и провел детство он в деревне, на задворках  убогих халуп и на вот таких же полях, только сжатых, да и в роду у него одни только крестьяне, с обоих сторон – дремучие, спутавшиеся между собой роды земледельцев, не записанные ни в одной книге, но уходящие своими корнями вглубь веков. Сразу вспомнились игры с такими же, как он, деревенскими мальчишками – вихрастыми, нечесаными, босоногими, шустрыми и вороватыми на еду. Теперь их всех, скорее всего, уже женили, в деревне с этим стараются не тянуть. У многих, наверное, уже дети в колыбелях. А его все еще зовут мальчишкой…. Он тоскливо вздохнул и, обогнув Огненного, с головой зарывшегося в колосья, по широкой дуге, зашел в хлебное поле. Рожь вдали от дороги поднялась ему по грудь, он на ходу разводил хлеб руками, как пловец разгребает перед собой воду. И застыл, увидев то, что скрывал от него темно-золотая рожь.
      - Торрель! Торрель!! – заорал он, махая руками и подпрыгивая на месте, чтобы оборотень увидел его среди колосьев. 
      Саргонец повернул голову на крик. Мальчишка орал так, что сразу было понятно – что-то случилось, поэтому, увидев над колосьями его головенку, он побежал к нему, с хрустом и топотом продираясь сквозь колосья. Орландо ждал его в глубине хлебного поля, глядя на землю перед собой странными глазами. Запыхавшийся и потный оборотень про себя выругался: в его голове возникла догадка насчет того, что мог найти мальчишка. Предполагаемая находка не стоила того, чтобы так бежать.
      - Еще труп? – спросил Торрель. Орландо испуганно мотнул головой и кивнул на землю перед собой. Торрель сделал шаг в сторону и вперед, огибая мальчишку, и остановился, изумленно вздохнув.
      Среди колосьев отчетливо был виден след. Огромный отпечаток босой ступни, формой вроде человеческой, но размерами куда больше. Расстояние от пятки до кончиков пальцев было локтя два, а скорее и больше, ширина равнялась пяти-шести человеческим ладоням, а глубина следа была как у давней глубокой лужи. Пройди дождь – след бы наполнился водой, как небольшой прудок. Рожь была сломана и втоптана в отпечаток так глубоко, что соломы и колосьев почти не было видно, только обломанная стерня щетинилась над громадным следом. Торрель огляделся по сторонам. След был обращен пальцами на юг, а пяткой на север, ясно указывая направление, куда двигался великан. Взглянув в указанном направлении, оборотень увидел, что колосья ржи от следа дальше, были сбиты со стеблей. Сами стебли стояли целые и прямые, нетронутые, а вот колосья кто-то сбил, как палкой. Орландо без слов понял, что хочет сказать оборотень, и пошел от следа на юг, разгребая колосья руками. Торрель двинулся за ним, проклиная свой маленький рост. Мальчишка все-таки был повыше и видел побольше, а он в этой ржи терялся, как мышонок. Орландо прошел шесть широких шагов и остановился, широко раздвинув рожь руками. Черный охотник подошел к его спине вплотную и, вскинув голову, заглянул мальчишке через плечо. Все верно. Еще один след, такой же здоровый, но на этот раз - правой ноги.
      - Мать моя женщина, да что же здесь твориться? – простонал оборотень. - Ламидонское войско, маги-огнедувы, нежить-кровопийца, а теперь еще и это!
      - Это великан, – сглотнув, прошептал Орландо. – Здесь великан прошел. В башне Ангуса, в одной комнате, на стене висит гобелен, и там выткан великан, которого люди поймали и заковали в цепи. Здоровый, голый великан. Совсем голый. Там рядом с ним росло дерево и его плечо было как раз вровень с верхушкой дерева, а у его ног были дома и люди, так они казались совсем крошечны-ми…
      - Что? Что случилось? – над полем ржи, на колышущемся ковре летел Дорат, широко размахивая палкой. Орландо с Торрелем молча указали ему на след. Дорат сглотнул и резко взлетел, как будто ковер его подбросило пружиной, на добрую сотню локтей вверх. Орландо даже подумал, что маг с перепугу отдал своему ковру не ту команду, но нет. Держась на этой огромной высоте, маг облетел поле по широкому эллипсу, и, снизившись, остановился прямо напротив Орландо, заставив ковер почти лежать на земле. Его лицо и глаза выражали смесь удивления и сильного страха, почти ужаса.
      - Эти следы, они повсюду! Клянусь светом Ариана, их не меньше трех десятков! Отпечатки начинаются со склонов холмов и ведут через поля на юг. Эту жалкую деревушку они обошли сторо-ной, прошли по полям, поэтому мы сразу следы и не заметили. О боги! Злобные великаны Етуны спустились с гор! Они же… они же чудовища! В стародавних преданиях говорится, что когда великаны спускались с гор – они разрушали все, что им встретиться, убивали людей и творили бесчинства! Етуны! Они вернулись!

Сын дракона, удерживаемый коленями Морраса на одном месте, недовольно дернул головой и сердито всхрапнул. Дым, поднимающийся от сожженных домов, раздражал его ноздри и щипал глаза. Драконы, устроившие это побоище, сделали над деревушкой прощальный круг и уже летели на юг, даже последний демон ушел с узкой улочки, а его хозяин все еще пялился на эти развалины. Наконец, Моррас разжал колени, позволяя ему двинуться вперед.
      Жеребец с готовностью поскакал вперед, размашисто взмахивая кожистыми крыльями. Господарь Удгарда улетал, оставляя за собой спаленную драконами деревню, все жители которой были или сожжены в огне, или разрублены мечами демонов.
      - Так будет со всеми людьми, – произнес Моррас. Потом подумал и поправился: - Нет, не со всеми. Если убить всех – откуда я возьму слуг, рабов и наложниц? Всех убивать не буду. Только непокорных. Так будет с каждым, кто не покорится воле господаря Удгарда!
      Повелитель демонов кровожадно улыбнулся и пришпорил коня, железной рукой направляя его в темно-золотое море несжатой пшеницы, которое окружало деревню с трех сторон. Прямо по нивам, сопя и пыхтя, как накормленный сверх меры бугай, шли многорукие великаны – лысые лупоглазые страхуилы, каждый ростом не меньше четырех локтей, с двумя или тремя парами рук, торчавших из бочкообразного торса. Из оружия при исполинах были только дубины из целых древесных стволов, да их собственные руки; одеждой служили невыделанные шкуры пещерных медведей и носорогов. Шли они с трудом, переваливаясь с ноги на ногу, но шагали втройне, и только немного отставали от демонов. Великаны жили в пещерах на дальнем севере Удгарда и были уже давно порабощены господарями Удгарда. Хроники утверждали, что именно они, великаны, помогли демонам одержать победу в легендарной войне против драконов (по-видимому, у переростков просто не хватило мозгов вовремя слинять от демонов, как это сделали остальные вассалы, когда войско предков Морраса полегло под огнем драконов). Вот и сейчас Моррас призвал их под свои знамена. Никто из великанов от рождения не знал, что такое мыло и вода, поэтому Сын дракона зафыркал, тряся головой, еще на подлете к этим ходячим сторожевым вышкам. Моррас сморщил нос, придержал коня, чтобы не подлетать ближе, и рявкнул:
      - Эй вы! Шагайте быстрее! У вас день, чтобы приковылять в…

      - В Вилес! Они идут в Вилес! - пробормотал Торрель. – По коням живо! – орнул он, повер-нувшись к Орландо.
      Мальчишка аж подпрыгнул от неожиданности, и стремглав бросился искать в поле Огненного. Конь стоял неподалеку, продолжая жадно истреблять рожь, и не ведая ни о каких великанах. К его сожалению, пиршеству пришел конец: Орландо, отыскав коня, сунул ему в зубы удила и резко затянул подпруги, резко поднявшись в седло. С высоты конской спины он видел в поле широкие борозды, в которых рожь оказалась, помята и поломана – по ней прошлись громадные великаны. Он вспомнил гобелен в башне Ангуса и представил себе, что будет, если хоть один такой великан ворвется в маленькую, мирную деревушку и начнет крушить все подряд. От мысленно увиденного у него пошел мороз по коже. Люди ничего не смогут сделать с такой громадиной. Они же только земледельцы, мирные крестьяне, чье единственное оружие – вилы, грабли и серпы.
      - Орлиное сердце, ты где? – крикнул Торрель уже с дороги, пролегавшей по границе поля. Орландо живо вернулся к реальности. Великанов на поле не было, а приподнявшись на стременах, он увидел, что Торрель с Доратом уже выбрались на дорогу, и ждут только его. Он быстро  подобрал поводья и, гикнув на коня, рысью выбрался на дорогу, заняв позицию позади всех. Торрель встретил его хмурым взглядом и сразу же, с места, бросился по дороге бегом. Дорат полетел за ним, взвихривая придорожную пыль колебаниями от бахромы своего ковра; юноша поскакал следом, пустив жеребца крупной рысью.
      - Ходу, ходу! – подгонял их оборотень. – Сами видите, эти исполины вшестеро шагают! Тут они ночью или на рассвете были, значит, щас они уже полпути до Вилеса прошли. Нам их нагнать и обогнать надо. Мы должны в Вилесе первыми быть. Тех, кто там живет, предупредить надо, чтоб подготовились или уходили из города!
      - Как можно обогнать великанов? – задыхаясь, спросил Дорат.
      - Не знаю, как! Но мы должны! – отозвался Торрель.
      Дорога, повиляв по полям лигу-другую, резко нырнула вниз, скатываясь по склону крутой горы, и, резко вильнув налево, скрывалась из глаз в густом березовом лесу. С горы все трое спусти-лись, почти не сбавляя ход, а вот на подходе к лесу идущий первым оборотень перешел с бега на широкий шаг. Орландо сравнялся с саргонцем, и они пошли рядом; оборотень шагал, положив левую руку на колено всадника. Тени вокруг сгустились, путников обступил частый березовый лес с густым подлеском. Дорога, прежде пыльная, широкая, потемнела и сузилась до ширины двухколесной тележки. Старые, толстые деревья обступили ее со всех сторон, нависли над тропинкой сверху, шурша зелеными резными листьями об куртки и шапки путников, когда они, шагая мимо деревьев, задевали низко расположенные сучья. Воздух сразу стал прохладнее, по ногам повеял сквозняк, неся с собой слабый запах грибов. Огненный, получив временную передышку, громко сопел покрасневшими, расширенными ноздрями; Торрель размеренно и тихо дышал через нос, вертел головой, оглядывая лес, насколько глаз проникал в густую рощу.
      - Тихо что-то, – вполголоса заметил оборотень.
      - Что? – Орландо, не расслышав, развернулся в седле корпусом, и низко нагнулся к голове товарища. В тот же миг в воздухе, как сердитый шмель, прожужжала стрела. Торрель схватился за туловище и беззвучно рухнул на дорогу.
      - Торрель! Торрель!! – заорал Орландо, бросаясь к оборотню. Тут воздух будто ожил, наполнившись свистом и жужжанием тяжелых стрел. Орландо, вовремя спрыгнув с седла, упал на землю, тут же шляпу на голове снесло в сторону, как будто сдуло порывом ветра. Мальчишка машинально оглянулся. Украшенная пучком фазаньих перьев шляпа валялась на дороге, завалившись набок; высокую тулью насквозь пробила длинная белоперая стрела. Орландо подполз к лежащему саргонцу и протянул руку, тряся саргонца за плечо.
      - Торрель! Торрель, ты жив? Отзовись! Отзовись, слышишь, Торрель!
      Оборотень лежал не шевелясь, будто дохлый, зато на отчаянные вопли Орландо отозвался сам лес. С толстой, высокой березы прямо напротив головы мальчишки раздался недоверчивый голос:
      - Торр Эл? – затем тот же голос звонко закричал: - Ша ландер! Ша ландер, чер ман ши!
      - Что он говорит? – закричал Орландо, пытаясь перекричать стрелы.
      Торрель под его ладонью слабо шевельнулся, поворачивая голову набок, и тихо перевел:
      - Кричит: «Не стреляйте! Не стрелять, мать вашу!»
       Еще одна стрела, дрожа, воткнулась в землю вплотную к ноге Орландо, но на этом смерто-носный дождь прекратился, как будто туча, извергавшая стрелы, прошла мимо. Сквозь деревья даже проглянуло ясное солнышко. Орландо улыбнулся ему, не веря, что он еще жив, но солнечные лучи почти сразу же застила легкая тень. Из-за дерева, располагавшегося прямо против глаз мальчишки появилась высокая стройная фигура человека, туго затянутая в светло-серый охотничий костюм. В левой руке он держал лук из светлого, почти белого дерева, за правым плечом виднелся колчан, набитый длинными стрелами. Орландо сжался в комок, готовясь броситься на лучника, но человек сам быстро направился к нему и Торрелю – безбоязненно, не глядя по сторонам. Орландо опомниться не успел, как этот человек уже стоял в шаге от него, пристально глядя на лежащего на земле оборотня. Почти все лицо стрелка закрывал большой платок, обвязанный вокруг головы, так что из-под грязной тряпки виднелись только глаза - большие, васильковые, с длиннющими, густыми ресницами. В те времена лица свои закрывали только лихие парни, промышлявшие вдоль дорог грабежами. Значит, они попали в разбойничью засаду?
      - Торр Эл? – спросил «разбойник». Тон был строгий и грозный, а вот голос высокий и звонкий.
       - Белокурый! – воскликнул оборотень, вскакивая с земли. – Мать моя женщина, Белокурый!
      - Ты его знаешь? – осторожно спросил Орландо, не понимавший ни слова по-саргонски.
            - А это кто? – в свою очередь спросил синеглазый, с подозрением взглянув на Орландо. – Костюм у него саргонский, а лечь ламидонская.
      - Так, мальчишка один. Орлиное сердце, это Белокурый из пограничной стражи. Слушай, какого черта? Мы по дороге шли, никого не трогали, а на нас целый град стрел ни с того ни с сего пустили. Ты что, в разбойники теперь подался и путников на дороге грабишь?
Стрелок шагнул к обочине, поднял правую руку, и замахал ею над головой, крикнув:
      - Отбой! Это не враги! Это Торр Эл, я его знаю. Выходите.
      На лесной дороге сразу прибавилось народу. Из кустов прямо за ногами Орландо, который все еще валялся на дороге, без шелеста выбрался коренастый парень в коричневой кожаной куртке с большим капюшоном, с квадратным лицом и туповатым взглядом. В руках у него был большой кру-торогий лук, колчан за плечами распирало от толстых стрел, а голенище правого сапога откровенно топорщилось; сзади, из-за деревьев, которые наши путники только недавно проехали, вышла целая компания из людей и животных. В центре ее был Дорат, как всегда на ковре, летящем на высоте пояса взрослого мужчины. Выражение лица у чародея было плачущее, ладонь левой руки он плотно прижимал к правому предплечью. Слева от него, вплотную к ковру, шагал невысокий парень в коротком, замызганном грязью буром плаще, и крепко держал Дората за руку выше локтя, а от ковра справа вышагивал широкоплечий здоровяк в линялой длинной зеленой куртке с вышитым на груди бегущим оленем, и широких штанах такого цвета, и держал под уздцы Огненного. Увидев жеребца, удравшего в самом начале стрельбы, Орландо вскочил и бросился к нему. Бегать он всегда умел. Здоровяк только схватился за рукоять ножа, висевшего на поясе, а он был уже рядом с лошадью, оглаживая ему шею и морду.
       - Хороший мой! Они тебя не поранили? – спросил Орландо. Конь фыркнул и мотнул голо-вой, звякнув уздой.
      - Они меня поранили! – отчаянно взвыл Дорат. – Стрела мне в руку вонзилась, халат мой порвали! Вот…
      Волшебник отнял ладонь левой руки от правой и повернулся чуть боком. Губы чародея страдальчески затряслись. Рукав чародейского халата был разорван, из-под него торчал надорванный рукав рубашки, а под ним виднелся тоненький порез длиной не больше фаланги большого пальца. Огненный покосился на чародея и фыркнул презрительно. Орландо протянул руку и вырвал поводья из рук здоровяка.
      - Это мой конь! Не трогайте! – крикнул он сердито.
      Тот, кто держал Дората за руку, окинул мальчишку откровенно подозрительным взглядом и взялся за красивую резную рукоять кинжала, висевшего на поясе в узорчатых ножнах. Лучник в коричневой куртке, тот, что сидел с левой стороны дороги, зашел к нему сбоку, угрожающе сопя.
      - Твои псы? – тихонько спросил Торрель.
      - Да, – ответил Белокурый.
      Оборотень встал, подошел к мальчишке сзади, оттер его плечом назад и, глядя на парней спокойными глазами, произнес на саргонском:
      - Спокойно, парни. Мальчишка просто свою лошадь из чужих рук забрал. Его это конь.
      Все трое лучников уставились на Черного Охотника с небывалым удивлением в глазах; стрелок в коричневой куртке с туповатыми глазами даже рот приоткрыл от удивления. Торрель удивленно хмыкнул, не понимая в чем дело, когда услышал зловещий шепот Белокурого у себя из-за спины:
      - Дурак! У тебя в боку стрела! Быстро делай что-нибудь, пока ни до кого не дошло…
      Торрель мельком взглянул вниз и только сейчас заметил оперенное древко, торчавшее у него из туловища. Он тут же страшно захрипел и начал заваливаться набок, схватившись за левый бок, куда попала стрела, и театрально закатив глаза. Орландо, увидев это представление, чуть не покатился со смеху, но вовремя спохватился и укусил себя за губу, да так сильно, что переборщил. Белокурый тем временем быстро шагнул вперед, подхватил падающего Торреля  под руки, и усадил на землю, держа обеими руками за плечи. В какой-то момент их глаза встретились, и Орландо заметил, что глаза лучника весело блестят. И тут до него дошло – этот тоже все знает и теперь ломает комедию, разыгрывая своих же солдат, да еще и получает от этого немереное удовольствие. Заметив, что на него смотрят, стрелок подмигнул ему, лукаво блеснув синим глазом.
      - Помоги же, черт! – просипел Торрель, елозя задом по земле, как будто собрался вырыть нору. По его глазам было видно, что ему совсем не смешно. Оборотень напряженно размышлял, как теперь выбраться из этой ситуации.
      - Ага. Щас. – пообещал лучник самым серьезным тоном.
      Отпустив плечи Торреля, он, посвистывая, прошелся вокруг него и остановился у левого бока, потом присел на корточки, и приблизив лицо к боку Торреля, начал рассматривать дырку, проделанную стрелой в одежде оборотня. Лица его Орландо, к сожалению, под платком не видел, но поза была такой серьезной и озабоченной, что он не выдержал и засмеялся, а чтобы его не заметили – схватил обеими руками морду Огненного и притянул ее к лицу, не переставая одним глазом следить за происходящим. И хорошо сделал: в это время лучник в сером схватился за торчавшую из Торреля стрелу сразу двумя руками, и, напружинив локти, потянул ее на себя. Древко медленно и неохотно вылезло наружу пальцев на пять, и застряло. Стрелок дернул раз, другой – бесполезно.
      - Зар-раза, не вынимается! Наверное, наконечник в ребрах застрял! – прошептал Белокурый.
      - Вытаскивай вместе с ребрами, зарастут!! – приказал Торрель сквозь стиснутые зубы.
      Белокурый подняв левую ногу, уперся ей в туловище Торреля, как в дерево, схватился за стрелу поближе к оперению, и резко повернул древко, одновременно резко выдергивая его наружу. Торрель, спасаясь от разоблачения, взвыл, схватился за рану и завалился на спину. Орландо, уже не в силах больше сдерживать рвущийся наружу хохот, уткнулся в морду Огненного, всхлипывая и трясясь от смеха. Кто-то из лучников положил ему на плечо свою тяжелую, широкую ладонь и пробасил над ухом:
      - Не  переживай так, паря. Живой твой дружок. Даже поднялся уже.
      Мальчишка оторвался от конской морды и взглянул перед собой слезящимися глазами. Торрель и впрямь сидел, уперев одну руку в землю, а другую прижав к боку. Белокурый, стоя рядом, выбросил окровавленную стрелу в кусты и засунул руку себе за воротник куртки. Вытащив оттуда конец тонкого шелкового шарфа, он быстро смотал его с шеи и передал тряпку Торрелю. Оборотень воззрился на шарфик удивленными глазами, но потом, догадавшись, сунул его под куртку, пристроив тряпку на «раненом» боку пока лучники не заметили, что кровь-то из раны не идет. Закончив возню с этой незадачливой стрелой, Торрель вскочил на ноги, и, сделав два шага вперед, остановился перед тремя лучниками Белокурого, стоявшими рядком друг около друга.
      - Кто стрелял? – тихо поинтересовался Торрель, показывая на свой бок.
      - Ну, я, – медленно отозвался широкоплечий детина в длинной кожаной куртке с широкими отворотами на рукавах и глубоким капюшоном. По туповатым глазам и ленивым движениям сразу было видно, что особым умом он не блещет.
      Торрель, сделав шаг в сторону, остановился напротив лучника и с коротким выдохом двинул тупице кулаком в морду. Удар получился славный, и лучник отклонился всем корпусом назад, но не упал. Пострадавший детина выпрямился, громко сопя, вытирая кулаком кровь из разбитой губы и занес свой кулак, явно намереваясь расквитаться, два его товарища двинулись к Торрелю с двух сторон одновременно. Серые глаза оборотня сверкнули из-под бровей и стрелки замерли. От мрачной черной фигуры Торреля повеяло такой угрозой, что даже Огненный, пугливо всхрапнул и подался назад, утаскивая за собой Орландо.
      - Отставить! – крикнул сзади лучник с завязанным лицом, как по волшебству возникая между Торрелем и своими стрелками. – Мне тут трупы не нужны! Тебе он справедливо двинул, – повернулся он к пострадавшему. – По закону лесов он мог тебе твою стрелу из своего лука вернуть, а он тебе только в морду дал. Спокойно, спокойно.
      Лучник угрюмо насупился, но возражать стрелку в сером, явно командиру, не решился.
      - Ладно, прощаем, – пробасил самый здоровый, одетый в заношенную линялую куртку с вышитым на груди бегущим оленем – форму саргонской армии. – Сами мы погорячились. Надо было нам вас остановить, да выспросить сначала, а мы ждать не стали, сразу стрелы пускать начали. Мы ж думали, вы из тех, кто там повеселился, – стрелок кивком головы показал назад, за лес – туда, где над землей лениво стлался черный дымок, выходящий из обгорелых развалин. – Мы же деревню насквозь прошли, видели, что там осталось. Думали, дальше к Вилесу идти, а командир сразу за деревней сказал: «нет, не пойдем дальше. Здесь, в лесу, в засаде сядем. Может, кого и поймаем из тех, кто это сотворил». Ну, мы и сели в кустах. Глядим – вы идете – один весь в черном, другой на коне с мечом, третий вообще по воздуху летает. Ну, мы и подумали, что вы авангард тех тварей, или тыловая охрана, и дали залп… А вы, оказывается, сами люди, кровь из вас течет.
      Лучник показал на дырку в черной куртке Торреля. Орландо не успел уткнуться в морду Огненного и улыбнулся до ушей. На его счастье, лучники приняли улыбку как знак дружелюбия.
      - Лось, – первым представился словоохотливый здоровяк.
      - Торр Эл. Мальчишка - Орлиное сердце, а толстяк на ковре - Дорат. Он из Бараха.
      - Сова, – сказал невысокий парень в коротком плаще, стоявший справа от Лося. Он и впрямь был похож на сову – нос крючковатый, как у старой ведьмы, а глаза большие и выпуклые.
      - Два пальца я. Кличут так, - буркнул битый Торрелем лучник, угрюмо насупившись.
      - Белокурого я знаю. – Торрель оглянулся на знакомого. - Встречались у Большой реки22. Как так получилось, что мы с вами здесь встретились, а? Вы же, насколько я понял, лучники из по-граничной стражи. Здесь-то вам делать нечего.
      Командир сдвинул шапку на затылок, приоткрыв высокий чистый лоб, и задумчиво почесал его.
      - Мы в Вилес идем. Так получилось, что из приграничной стражи мы вышли… временно. Теперь место ищем. Думаем, в городскую стражу Вилеса наняться.
      - Совпадение, – хмыкнул Торрель. – Мы все трое тоже в Вилес идем. Что, может, дорогу вместе скоротаем?
      - Я не против, – легко согласился Белокурый.
      - А их спрашивать не будешь? – Торрель покосился на троих стрелков.
      - Я их командир. Меня для того старшим и поставили, чтоб за них думать.
      - Понятно, – хмыкнул оборотень и, повернувшись к Орландо, крикнул по-ламидонски: – Эй, Орлиное сердце, волшебник! Они тоже в Вилес идут. Мы вместе пойдем.
      - Вместе? С ними? – закричал Дорат. – Ни за что! Они… - чародей собрался было сказать кто они, но вовремя  вспомнил, что случилось в прошлый раз, когда он высказал свое мнение о саргонцах, и остановился, продолжив уже не так решительно: - Ты с ума сошел? Сначала они нас чуть не убили, а теперь мы должны будем с ними вместе идти?
      - Да, – категорично отозвался Торрель. – Они из пограничников. С такими попутчиками нам сам черт не страшен. Белокурый! У вас лошади есть?
      - Нет, – виновато ответил стрелок, почему-то пряча глаза от своих починенных.
      - Отлично, – вздохнул оборотень. - Тогда идем. 
      - Идем, - легко согласился Белокурый, повернулся к своим, и взглянул на парня в кожаной куртке. – Два пальца! Пойдешь впереди нас. По сторонам гляди в оба глаза. И особенно… - лучник понизил голос до шепота, – за небом следи. Увидишь что-нибудь - крикни иволгой.
      - Это мне как два пальца… – буркнул лучник и быстро шмыгнул с дороги в густые кусты, умудрившись поднять только очень небольшой шелест в листве.
      - Лось, Сова, вы в арьергарде, – распорядился Белокурый, махнув рукой назад.
      Крючконосый лучник остро взглянул на него выпуклыми глазами.
      - Командир, а ты с этими один останешься? Не боишься?
      - Нет. Они меня не тронут. Торр Эл я знаю, он мухи не обидит, мальчишка – сопляк, а вол-шебник трус.
      - Ну смотри, командир… - лучник с сомнением покачал головой, подозрительно глядя на то, как Орландо взбирается в седло своего коня и трогается с места. За ним по дороге побежал Торрель, третьим, как всегда полетел Дорат. Саргонский стрелок легко взял старт и побежал по тропе с такой быстротой, что скоро обогнал Дората и Огненного и пристроился в голове отряда, плечом к плечу с мерно бегущим оборотнем, придерживая на бегу колчан со стрелами, чтобы тот не колотил его по плечу. Некоторое время бежали молча, только хрипло пыхтели в такт шагам. Первым молчание нарушил Белокурый.
       - Значит, это ты - Черный Охотник? Я слышал, конечно, про то, как кто-то с нежитью лихо управляется, но не думал, что это именно ты на нее охотишься.
      - А кто еще? – хмуро спросил Торрель. – Танцовщица из королевского балета, с подведенными глазками и в розовых шароварчиках? Или эльф, порождение леса, воды и лунного света? Кто еще может их присутствие почуять, выследить и выйти из схватки таким, как есть? Не вампиром или вурдалаком, а тем, кем до этого был?
      - И тебе их не жалко? – тихо спросил стрелок. - Тех, на кого ты охотишься? Ведь ты же такой же, как они.
      - Не такой! – глаза Торреля яростно сверкнули. – Собаки тоже всегда собаки, но есть разница между овчаркой, которая овец стережет, и бешеным псом! И большая!
      - Ну, хорошо. Рад, что ты место в жизни нашел. Слушай…  – синие глаза над грязнущим платком хитро взглянули на оборотня, – мальчишка, который шел с тобой рядом, знает? Он знает, кто ты.
      - Угу. Но меня не боится. Даже, как бы это сказать, уважает. Я ведь ему жизнь спас. Нам как-то разбойники встретились, один его схватил, нож к горлу приставил и мне говорит – бросай оружие или глотку сопляку перехвачу. А между нами как раз пенек оказался. Ну, я свой нож в тот пенек и бросил…
      Платок, завязанный на лице лучника, заколыхался – человек залился звучным смехом.
      - А кто этот парень? И другой, волшебник? Он ведь волшебник, я угадал?
      - Да, да, колдун, все верно. Только это долгая история, так сразу не перескажешь. Скажу так – парнишка хороший, а волшебник… ну что взять с волшебника кроме запаха дерьма?
      - С волшебника? – переспросил Белокурый. – О, мой друг… с волшебника можно очень много взять. Во-первых, всякие эликсиры… Ну, на раритеты вроде зелья бессмертия или вечной молодости, конечно, рассчитывать нечего, а вот какое-нибудь приворотное зелье обнаружить было бы неплохо. Или что-нибудь для любовной пылкости.
      - Кто про что, а Белокурый про баб! – фыркнул Торрель. – Тебя даже виселица не исправит.
      - Такой уж я есть, – глаза стрелка стали вдруг серьезными, лучики смеха из них исчезли. – Послушай, друг, что тебе нужно в Вилесе? Зачем тебе туда? За какой-то ночной тварью?