На постоялый двор они набрели уже на закате. просторный дом, высокий, но всего в один этаж, добротно сложенный из толстенных ошкуренных бревен, с толстой соломенной крышей и сразу двумя трубами, из которых вились завитушечки дыма, стоял у самой обочины, на отшибе от небольшой деревеньки, обнесенной неказистым заборчиком. Бревенчатая изба выглядела надежно и основательно, обещая уютный приют на ночь. Орландо, спрыгнув с седла, быстро расседлал Огненного и отпустил его на волю, а сам вошел в дом.
      Прямо за дверью начиналась большая общая зала. Середину комнаты занимала большая печь, в которой готовилась какая-то вкуснятина, пуская на весь зал ароматы мяса и лаврового листа, столы стояли у стен, торцами к круглым бревнам. Со стен на едоков печально взирали бычьи бараньи головы, дощатый пол устилал толстый слой свежего душистого сена. В зале пировало несколько компаний исключительно мужского пола. В глубине зала пили, о чем-то переговариваясь, какие-то небритые личности в кожаных куртках, жадно сгладывая с ножей дымящееся мясо, а вот у входа было попросторнее. За двумя столами по обе стороны двери сидели только четыре человека. За столом слева сидели и пили двое – ламидонцы в небогатой, но приличной дорожной одежде. Орландо двинулся было к соплеменникам, но Торрель, вынырнув сзади, взял его за плечо, указав на свободный стол в дальнем, самом темном углу комнаты. Мальчишка осторожно двинулся вдоль вытянутой печи, оглядываясь вокруг. Несколько мужиков за разными столами подняли бородатые лица. На мальчишку с разных сторон уставилось несколько пар суровых глаз. Он занервничал и схватился за меч, но саргонцы тут же опустили глаза, снова занявшись содержимым своих мисок и обращая на мальчишку меньше внимания, чем на таракана. Орландо двинулся дальше. Мужики снова подняли головы, на этот раз выше, и уставились ему за спину еще более заинтересованными взглядами.
      - Торр Эл… – пронеслось по залу в разных местах. Даже девчонка-прислуга в заношенном переднике, возившаяся у печки с горшком, оглянулась себе за спину. Узнанный оборотень кивнул, приветствуя собравшихся. Несколько саргонцев подняли кружки,  приглашая живую легенду присоединиться к их застолью, но охотник за нежитью покачал головой и двинулся к облюбованному темному столику в углу. Дойдя до застывшего на месте Орландо, он подтолкнул его в спину и дотолкал до самого стола, снимая на ходу обмундирование. Лук в футляре и колчан он поставил стоймя, прислонив к ножке лавки и своему бедру.
      На столешницу упала зыбкая тень. У стола появилась красная пухлощекая девушка. При виде ходячей легенды, разносчица занервничала и начала нервно теребить завязки на вороте кофточки.
      - М-м… мяса с брусникой и пива. – заказал Торрель, – Пиво побольше. Мяса тоже. И поподжаристее, чтобы с корочкой. Эй, бечевку оставь в покое, развяжешь еще.
      - Подумаешь. Что, голых девок боишься? – усмехнулась девица и отошла. 
      - Хамка малолетняя. – буркнул Торрель. – Скажу кое-кому – в такую страхолюдину превра-тишься, что от тебя шатуны шарахаться станут.
      Тут на их стол сбоку упала тень, а девчонка разносчица, испуганно ойкнув, исчезла между столами. Юноша вскинул голову и увидел стоящего над ним человека в плаще такого же фасона, как плащ Черного Охотника, но более причудливой окраски - зеленый, в тигровую коричневую полоску, плотно запахнутый на туловище. Капюшон был откинут за плечи, на спину падали длинные темные прямые волосы, связанные в конский хвост. Длинное, загорелое лицо с квадратным подбородком выражало полное спокойствие. Орландо вздрогнул. Он готов был бородой Ангуса поклясться, что только что у него за спиной никого не было. Ведь не родился же этот пятнисто-зеленый прямо из темноты!
      - Клык, ты? - удивился Торрель, подняв взгляд.
      - Нет, князь Тьмы, вылезший из могилы, чтоб пивка хлебнуть. Конечно, я. – Человек развернулся лицом к Торрелю, и резко двинулся вперед, присев на лавку рядом с охотником. – А это кто?  Красивый парнишка. – сказал парень. - И явно ламидонец. Глаза, лицо, волосы… С какой стати ты с ламидонцами связался?
      - Пришлось. Эх… так получилось, что раскрыли они меня. Но я сам виноват. Набился к ним в проводники. Им в северные леса надо.
      - В леса? Что им там понадобилось, в наших лесах? Ох, не нравится это мне. – поморщился саргонец. – Ламидонец и барахец идут в Саргон, не через посты, а тропой, где только оборотень и пройдет. Что им у нас надо?
      - Колдун им нужен. – Торрель не стал вдаваться в подробности. – Сильный, знающий колдун. В Ламидонии таких не осталось, всех на кострах пожгли, до Бараха далеко, вот они и идут в наши глухие леса. Встретились со мной, ну я и решил им помочь…
В этот момент подоспела девчонка-разносчица. Прислуга, не подозревая ни о чем, подошла к столу, окинула хвостатого саргонца блудливыми глазами, повернулась к столу и подставила на сто-лешницу тяжелый медный поднос.  На огромном деревянном блюде дымились огромные куски обжаренного и потушенного мяса, обложенные крупной брусникой, стояли две большие кружки с пивом. Дорат втянул носом мясной аромат, плавающий над большим деревянным блюдом, выбрал симпатичный широкий кусочек и начал быстро обкусывать мясо с массивных ребер.
      Орландо, не обращая на мясо никакого внимания, удивленно смотрел на сидящего напротив него саргонца, а потом перевел изумленные глаза на Торреля. Саргонец, подсевший к ним, набросился на мясо: жадно обгладывал с костей сочную тушенку, с хрустом вгрызался в кости, оставляя на них глубокие метины клыков, большими глотками опустошал пивную кружку. Как же так? Рядом с ним сидит что-то клыкастое, явно нечеловеческое, а он, Черный Охотник, сидит и ничего не делает!
      - Не бойся меня, мальчик. – саргонец в зеленом плаще поймал его испуганный взгляд и ус-мехнулся совсем как раньше Торрель – одними губами, не показывая зубов. – Тебя не трону. Я - Эйнор из рода Валинар.
      - Ну и что? – резко спросил Дорат.
      - Эх… я же сказал, не бойтесь. Да, я не человек. Но, если вы с Волком – не трону.
Торрель сплюнул на стол изгрызенную кость и посмотрел на мальчишку тяжелым взглядом. – Не приставай к человеку, Орлиное Сердце. Он тебе сказал столько, сколько хотел. А пристают с во-просами только ламидонские лазутчики. Таких тут на дубах вешают. Лучше ешь, пока твой дружок все мясо не съел.
      - Что-то мне не кажется, что твои попутчики в восторге от такого собутыльника.
      - Раз с оборотнем за одним столом едят, то и тебя стерпят. Тем более, что едят за мои деньги. Давай, наливай. Толстяк мальчишке все равно пить не даст, так что бери вторую кружку.
      - Я лучше пойду свежего возьму.
      Клык поднялся с лавки и направился к стене, в которой темнела занавешанная кожаным пологом дверь, ведущая в хозяйственные помещения. Орландо проводил мужчину взглядом и повернулся к оборотню.
      - Торрель, кто это?
      - Ты же слышал. Эйнор из рода Валинар, кличка Клык. Мы с ним вместе служили в погра-ничной страже. Только в разных местах и в разных частях. Я в нижнем течении службу нес, во второй полусотне «коршунов», а он из «волков», пятая сотня. Его часть ближе к верховьям стояла, сейчас ее вроде бы вниз по течению перевели.
      - Что значит «Коршуны» и «волки»? Волк - это же ты!
      - Нет. Я как раз «коршун». – улыбнулся Торрель. – «Коршуны» – это пограничники-лучники, потому что видят далеко и клюют больно, а «волки» – это те, кто на границе мечниками служит. Есть еще «Ежи»-копейщики и «Змеи». «Змеи» – это самые серьезные. Бесшумные, всепроникающие, ножи ядом смазаны. Разведчики и охотники на разведчиков - белая кость, гвардия. Я, когда в Пограничную стражу нанимался, тоже «Змеем» хотел быть…
      - Не увиливай! Я тебя про этого человека спрашивал, а не про саргонское войско. Почему у него такие клыки?
      - Да потому, что его вампир укусил! Он из высокого рода, его семья придворные у нашего короля. У них земли неподалеку отсюда. Он охотился вместе с отцом на оленей, припозднились и решили заночевать в лесу. В шатре правда, не под открытым небом, но полог на ночь закрывать не стали, жарко было. Проснулся он уже у вампира в объятьях, когда тот его шею сосал. Он закричал, все проснулись, вампира отогнали, но ему от этого не легче. Он пока еще живой человек, но без человеческой крови уже не может. Родители его после этого не тронули, даже не прогнали, дали в своем доме вырасти. Только потом попросили уйти. Кого-то он там загрыз.
      - Но он же нежить! почему ты его не убиваешь?
      - Уве один фас пытался. – проговорил саргонец с набитым ртом. – Мы с ним на границе и встретились. Я тогда только на границу нанялся, ну и шел с остальными новобранцами вдоль реки к месту службы. Пешком шли, лошадей ни у кого не было. Устали за день, как собаки, легли прямо под открытым небом. Я возле реки лег, под березкой, никого не трогал. Проснулся – на меня кто-то залез. Навалился, сопит, и клыками уже в шею вцепился. Я сначала не понял даже, что к чему, спросонья цапнул его за нос. Тот заорал, с меня немного сполз, я его руками за плечи схватил, перекатился и под себя подмял, чтоб он больше не грызся. А он испугался, наверное, что его сейчас осиновым колом, и мне кулаком в морду. Ну, я тогда окончательно расстервился и тоже начал ему навешивать. В общем, покатились мы по берегу, валтузя друг друга. Представляешь – вампир и оборотень сцепились врукопашную, катаются по земле и лупят друг друга по носам кулаками, как два пацана? Тебе смешно? А мне тогда не до смеху было. Злой я тогда был, как черт на этого драчливого вампиряку. Попадись мне тогда в темноте его глотка – разорвал бы на кусочки. Я клыками щелкал, до его шеи хотел добраться, он до моей. Мат, шум, сопли кровавые во все стороны летят. Ну и нас десятник обоих накрыл. Десятник наш, а пинков надавал обоим, растащил, как щенят, и обложил так, что мы оба глаза выпучили. Только тут я его и увидел. Парень, такой же как и я, может, чуть постарше, но уже в форме. Тоже пограничник. Какие мы злые друг на друга не были, а клыки оба спрятали. На осиновый кол никому неохота. Оказалось, это «волк» из части, которая этот участок реки охраняла. Ну, мы ж не стали рассказывать, из-за чего мы сцепились. Да нас и не спрашивали. Просто обложили матерно и послали…
      - …выгребную яму чистить. – докончил полувампир, подходя к столу с двумя пивными кружками в руках.
       - И вы чистили? – ужаснулся Орландо.     
      - Чистили. – усмехнулся вампир. - Да мы обалдели просто поначалу от такого… искупления. Нет, чтобы вину кровью можно искупить – это я знаю, но чтобы уборкой кхм… Поняли что к чему, уже когда на место пришли. Кинули каждый по паре лопат, потом переглянусь и решили - да какого черта мы должны за людьми навоз грести?! Кинули лопаты в то, что там внизу плавало, и пошли. Ну, пса бродячего поймали, выпили за встречу…
      - Без подробностей. Ты какими судьбами здесь? – спросил Торрель с набитым ртом. – Я слышал, ты где-то в верховьях сейчас.
      - Слышал? – саргонец удивленно вскинул брови. – Ты что, за мной следишь?
      - Да нет. Просто слышал, что в верховьях часто ламидонских купцов и контрабандистов находили на нашем берегу. Меха, которые они везли, целыми лежали, а сами мертвые и бледные, как полотно. Скажи еще, что не твоя работа.
      - Моя. Но не всегда. Знаешь, с месяц назад на ламидонском берегу кто-то целый конный разъезд из пяти рыцарей на куски порубил. Их не грызли, их именно посекли на куски, как коровьи туши в мясницкой лавке. Прямо в доспехах, представляешь? Ламидонцы это на нас попытались сва-лить, но это не я Волк. Я парень здоровый, но отрубить руку в пластинчатом доспехе, вместе с железом, даже мне не под силу. Черт его знает, кто это.
       - Пятерых ламидонских рыцарей? На куски? – Торрель наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Что-то похожее стучалось ему в голову, но что именно – он вспомнить так и не смог, и коротко махнул рукой.
      - Ага, пятерых. Вся граница месяц гудела, как пчелиный улей, только ни мы, ни они так никого и не поймали. Лесные духи, как же здорово, что вся это катавасия закончилась! У меня отпуск сейчас. В Вилес иду.
      - К своим?
      - Нет. Родичи со мной ничего общего иметь не хотят. Предупредили, если приду – собаками затравят. В столице остановлюсь где-нибудь, отдохну, погуляю. А ты что здесь делаешь? Я и не думал, что ты сейчас в Саргоне. Судя по тому, что я слышал – тебе в Беламаре сейчас самое место.
      - Почему это? – насторожился Черный Охотник.
      - Как? – вампир несказанно удивился. – Ты что, не слышал, что в Беламаре в последнее время твориться? Странно. Об этом весь Саргон уже знает, южное приграничье аж гудит, а ты ничего не знаешь?
      - Я границу только сегодня перешел. – напомнил Торрель.
      - А, тогда слушай. В Беламаре завелась такая тварь, что никакой вампир с ней не сравниться. Как раз по тебе. В общем, история такая. Аспаро, барон Беламара, души в своей жене не чаял, да только она при родах умерла.
      - Это я и без тебя знаю. – буркнул Торрель.
      - Но не знаешь, что барон свою жену воскресил! Да, воскресил! Видел я как-то мельком од-ного старого вампира, Рдала. Он мне такую историю рассказал…. Он на беламарском кладбище жил раньше, и его склеп как раз соседний с фамильным склепом беламарских баронов, где жену Аспаро похоронили. Так вот он сам видел, как ее воскресили. Было это четыре месяца назад. Как раз полно-луние было. На кладбище сам Аспаро в полночь явился. Барон – на кладбище, в полнолуние, в пол-ночь! Он хоть и был в плаще с капюшоном, но старик его сразу узнал. И, слушай, с бароном еще кто-то был. Старикашка, горбатый, нос крючком и брови как мох на болоте, во все стороны торчат, в высокой шляпе, в балахоне до пят. Явились они, значит, на кладбище и остановились перед фамильным склепом барона, там и его жена похоронена. Сам барон в склеп не пошел, остался снаружи, а вот старик спустился в склеп. Что он там делал, никто не знает. Оттуда-то не вышел, зато Рдал своими клыками клялся, что потом оттуда что-то вылетело.
      - Черная тень с красными глазами? С человечьей башкой в руке? – угадал охотник.
      - Да. Ты что, все знаешь? Черная тень с горящими красными глазами и в руке у нее была отгрызенная голова того старика. Тень вылетела и подлетела к барону. Рдал думал, она его сожрет, а это, оно закружилось вокруг барона, и ничего ему не сделало, даже вроде… вроде как поцеловало в щеку. Они так и ушли с кладбища вместе – барон Аспаро, а за ним летела тень. Ну, а потом…
      - Что было потом – я знаю. – перебил его Торрель. – Каждую ночь трупы на улицах. Без го-ловы и печени. Тень?
      - Это не тень. Это, Волк, зовется банши, дух мертвой женщины. Вид у нее и правда, как у черной тени, но это дух. Злобный и кровожадный, никакой вампир с ней не сравниться. Вампир с голоду убивает, а банши из-за собственной стервозности, чтоб злобу утолить. Она убивает и жрет у своих жертв сердце и печень. Черпает жизненную силу. А головы отрубает или отгрызает, и потом подвешивает под крышей там, где живет. Я так понял, что старик, который в склеп влез – он был маг. Наверное, пытался оживить баронову жену. Аспаро на ней просто свихнулся, вот и вызвал мага, чтоб ее воскресить. В легендах говориться же, что раньше волшебники воскрешали людей. Только не в этот раз. Что что-то там у них не получилось, и вместо женщины вылез призрак, банши. В Беламаре из-за нее настоящий ужас, люди на улицу не выходят. Говорят, она уже больше полусотни людей съела. Вот я и подумал, что ты сейчас там. Охотишься на эту банши.
      - Теперь все понятно. – протянул Торрель. – Понятно, откуда все взялось, почему барон прикрывает эти ночные убийства. Слушайте, а не ваш ли старик-волшебник оживил эту тень? А нет, тому башку отгрызли…
      - Это исключено! – громко заявил Дорат, даже не дожидаясь, пока саргонец закончит гово-рить. – Совершенно исключено! Искусство воскрешения мертвых, она же некромантия, запрещена уже последние триста  лет. Это учение противно воле богов! Да, были чародеи из числа членов Совета магов, которые осмеливались применять ее методы на практике, но триста восемьдесят лет назад магистр Шаратонаускус Сверкающий запретил некромантию своим указом и все короли и бароны подержали его в этом. На некромантов тогда устроили настоящую охоту, всех поймали и сожгли, как темных колдунов, прислужников Тьмы! С тех пор ни один маг не оживляет мертвых. Если кого-то из светлых магов поймают за этим занятием – его лишат сана и казнят! Ни один посвященный не станет рисковать своим добрым именем, а тем более, мой возлюбленный учитель!
      - Ах, ну, если указом запретили – тогда конечно. – проворчал Торрель, явно издеваясь. - В Саргоне на медведей тоже сейчас нельзя охотиться, однако…
      - Что, все равно убивают? – спросил Орландо с набитым ртом.
      - А по-твоему, кого ты сейчас ешь? – ухмыльнулся Эйнор из рода Валинар.
      Дорат застыл с полным ртом, потом жутко заорал и, выплюнув все, что набрал за щеки, помчался к выходу, икая и зажимая рот рукой. Орландо, хоть и не такой брезгливый, тоже почувствовал себя не в своей тарелке.
      - Я думал, это какой-нибудь олень. – буркнул он, глядя на деревянное блюдо. Саргонец наколол на нож последний кусок и с видимым удовольствием начал его обкусывать.
      - Дурень. – проговорил он с набитым ртом. - Оленя тебе тут в любой охотничьей лачуге подадут, во всех видах, а тушеную медвежатину с брусникой только здесь. У хозяина брат егерь, он ему разрешает иногда косматых подстреливать для дорогих гостей. Королевское жарево.
      - Волк не врет. Это действительно еда с королевского стола. – подтвердил Эйнор из рода Валинар. – На больших королевских пирах всегда жареную медвежатину подавали, я ее даже сам ел. До того, как…
      Орландо нетерпеливо встал из-за стола и зевнул.
      - Комнаты отсюда вон в тот угол, дверь рысьей шкурой занавешена. – подсказал Торрель. – Кликни девку, она тебе свободную покажет.
      Торрель проводил его спину долгим взглядом и повернулся к приятелю только когда маль-чишка скрылся за шкурой, прикрывавшей вход в комнату для ночлега.
      - Ну а теперь рассказывай. – приказал Эйнор из рода Валинар, пристально глядя на сидящего напротив него Черного Охотника. – Что это за мальчишка? Почему он с тобой идет, судя по всему, довольно долго и почему он тогда до сих пор жив? Кто этот жирный маг? Ты что, думал, я - последний дурак и не узнаю, что этот толстяк - колдун? Только предупреждаю - честно отвечай. Не как знакомому, а как десятнику Пограничной стражи. Мы с тобой хоть и приятели, но если окажется, что вот эти двое тут не просто так, что шпионят или здесь своей магией что-то вытворили – я тебя сдам. Расскажу, что ты лазутчиков через границу провел. Стражи тебя на краю земли разыщут. Серебряные иглы под шкуру получишь!
      - Да не шпионы они. – вздохнул Торрель. – Слушай, как все было. Началось это полторы луны назад. Я в Ламидонии был, на севере. Там целая стая волкодлаков появилась. Денег мне за них никто не предлагал, я сам за это взялся, чтоб людей спасти…

Ведьмак, стоявший прямо напротив саргонца, внезапно остановился и поднял голову. Вслед за ним замерла вся цепь, но остальные колдуны так и остались стоять, глядя в землю у носок своих темных сандалий на босу ногу. У поднявшего голову колдуна был большой крючковатый нос, маленький неприятный рот, и большие темные глаза; на плече балахона тускло блестела нашивка – серебряный паук.
      - Квилл Улл… - темный колдун сделал вид, что очень удивился. – Зачем ты людей сюда привел, брат-волк?
            - Отдай письмо! – выкрикнул Орландо, сжимая рукоять меча мертвой хваткой. Ладонь у него оледенела от страха, но отступать он не собирался. Он прирожденный воин, если надо – умрет в сражении, до конца выполнив свой долг перед Ангусом.
      - Мальчишка! – воскликнул ведьмак по-ламидонски. – Тебе говорили, чтобы ты не искал письмо! Тебя предупреждали! А, впрочем, это уже неважно… Льянос! – крикнул ведьмак и остальные колдуны разом, как по команде, шагнули вперед, приближаясь к двум людям и оборотню почти вплотную.
      Торрель, как молния, ринулся на ближайшего к нему колдуна, вытянувшись в отчаянном прыжке, сбил его с ног, рыча, перепрыгнул через падающее тело, перемахнул расстояние, отделявшее его от леса, громадным прыжком и  скрылся в тени деревьев.
      - Хэль кга! – крикнул ведьмак с серебряной нашивкой на черной плаще, выразительно двинув головой в сторону, куда убежал оборотень. Видимо, среди колдунов он был старшим. сбитый с ног ведьмак пружинисто вскочил на ноги и одним прыжком двинулся в лес вслед за Торрелем, за ним последовал еще один.
      Орландо, застигнутый происшедшим врасплох, решил тоже попробовать прорваться, резко двинул обнаженным мечом, но стоявший ближе всех к нему ведьмак с какой-то немыслимой скоро-стью вскинул вверх обе руки – и меч мальчишки оказался принятым сразу на два сучковатых посоха, скрещенных между собой. Закаленный ламидонский клинок должен был разрубить их в щепки, но острое лезвие не оставило на дереве даже царапинки! Орландо почувствовал, как в лицо ему ударила волна магической силы, исходящей от этих светлых, полированных деревяшек. У юноши перехватило дыхание, он почувствовал что-то, похожее на удушье. Ведьмак, державший посохи, вскинул голову вверх, и, глядя в лицо противнику, сдвинул тонкие длинные брови к переносице. Орландо как будто схватили за горло железной перчаткой и сжали пальцы. Он захрипел, и, выпустив меч, схватился ладонью за сведенное судорогой горло. Колдун, гадко ухмыляясь, опустил посохи, упершись ими в землю. Удушающая хватка медленно отпустила горло Орландо, он судорожно вздохнул и нагнулся, чтобы подобрать меч, но оказалось, что оружия на земле уже нет. Выпрямившись, юноша поискал меч глазами. Его держал в руке колдун, стоящий слева от него - не тот, что с ним дрался. Руку на эфесе он держал очень умело, разглядывая клинок с видом знатока. Орландо понял, что проиграл. У него, правда, оставался кинжал, но если уж он ничего не смог сделать мечом, то что можно сделать жалким полулоктевым кинжальчиком? Оглядевшись, он увидел, что и от Дората помощи ждать не приходилось: он держал свой посох в боевом положении – набалдашником вперед, как копейщики держат копья, но на него было направлено сразу восемь или десять посохов: ближайшие к магу ведьмаки держали в каждой руке по жезлу. Промахнуться в такую толстую цель мог только слепой. Ведьмаки ими не были.
      - Орландо, это что-то невероятное! – пораженно прошептал Дорат. – Я никогда не видел, чтобы так быстро можно было вытащить посох! Они… они движутся так, что за ними глаза не успе-вают следить!
      В этот момент на границе поляны, у самых деревьев, послышалась какая-то громкая возня, сопение и топот. Орландо, повернув голову, увидел двух ведьмаков и ковыляющего между ними Торреля. Саргонец был весь осыпан хвоей, хромал, правая нога у него не сгибалась в колене, как деревянная.
      - Что они с тобой сделали? – быстро спросил Орландо.
      - Что-то… ударили лучом из своих посохов. – тихо буркнул саргонец. – Хорошо, по ногам целились.
      - Больно?
      - Нет. Нога только, как деревянная, не сгибается, но уже отходит потихоньку.
      Старший ведьмак, увидев пленника, кивнул, состроив довольную гримасу, и начал говорить. По-ламидонски он говорил с сильным акцентом, но понять все равно было можно:
      - Тебья прьедупреждъяли. Ты не слюшалься. Ты пришьёл. Тепьерь ты умрьёшь …
      Тут с темным колдуном что-то произошло. По его лицу пробежала судорога, он вздрогнул, замолк и склонил голову набок, как будто прислушивался к звукам справа от него. Остальные ведь-маки замерли, как статуи, даже дышать перестали. На их лицах проступило выражение благоговейного уважения, как будто они наблюдали за явлением бога на землю. Воцарилась страшная, глухая тишина; даже перепуганный насмерть Огненный перестал панически всхрапывать и замер под всадником. Так прошло примерно, столько времени, сколько понадобиться, чтобы произнести молитву над умирающими - томительное, нескончаемое время. Затем ведьмак очнулся и, ударил посохом в землю. Три пленника вздрогнули от испуга, а колдун приказал своим товарищам на барахском языке:
      - Этих людей и брата-волка привести в Крепость.
      - Что он сказал? – шепотом спросил Орландо.
      Дорат перевел. Торрель отчаянно рванулся из рук державших его ведьмаков, пытаясь вы-драться и удрать в лес, но зажавшие его с двух сторон колдуны схватили его за предплечья, как кле-щами. Оборотень начал буйствовать, рычать и кусаться, впился правому колдуну зубами в руку, вырвав из него кусок мяса, но тот не пошевелился, даже не дрогнул.
      -  Орлиное сердце, убей меня! – взмолился саргонец. – Слышишь меня, ты?? Те, кого к их королю отводят – в ходячие трупы превращаются! Лучше сразу умереть, чем живым мертвецом быть! У-у-у-у-у…
      Оборотень тоскливо, заунывно взвыл, задрав голову кверху. Вой был совершенно волчий, хотя исходил из человеческой глотки.
      Тут же два ведьмака, приблизившись к Орландо вплотную, стащили его с седла и поставили на землю, крепко ухватив за обе руки, чтобы он не сбежал, еще один подошел и цепко схватил Огненного под уздцы. Жеребец с диким ржанием шарахнулся от колдуна, но поводья, сделанные старым кожевенником, выдержали, и, натянувшись, удержали коня на месте. Увидев, что сбежать не удается, Огненный захрапел и завертелся, держа переднее копыто поднятым. К разбушевавшемуся коню с другой стороны подскочил еще один чародей, одной рукой ухватился за повод, повиснув на нем всем телом, а другой легко скользнул по вспененной конской шее – сверху вниз. Жеребец дико всхрапнул, дернулся и в одно мгновение застыл на месте с грозно поднятым копытом и непокорно вздернутой головой – неподвижный, как будто каменный.
      - Что вы с ним сделали? – заорал Орландо и задергался, пытаясь вырваться. – Не смейте его трогать, не смейте!! 
      Ближний к коню колдун, тот, что его заколдовал, сделал успокаивающий жест рукой, и, обойдя неподвижную лошадь спереди, поднялся на цыпочки и зашептал что-то в рыжее конское ухо. Огненный никак не реагировал, только расширенные зрачки чуть-чуть подрагивали. Закончив шептать, колдун отступил от лошади на шаг назад и снова провел ладонью по шее, на этот раз снизу вверх. Жеребец вздрогнул и отошел от паралича – задышал, задвигался. Орландо облегченно выдохнул, но тут же заметил, что это как бы не его Огненный! Движения лошади стали медленными и вялыми, какими-то неживыми, а когда колдун, державший его под уздцы, поднял руку и потрепал коня по ноздрям – он никак не отреагировал, как будто это была рука обычного человека, а не темного колдуна. Мальчишка затрепетал при одной мысли о том, что же они такое вытворили с Огненным, а колдун обратился к старшему с вопросом на незнакомом для Орландо языке.
      - Но. – отказал старший, сопровождая слова выразительным жестом. – Но, гури иулан элма энт винниус за альен д ант аи н мальда рдин.
      - Он сказал что нас нельзя заколдовывать, учитель сказал, чтобы нас привели к нему целыми и невредимыми. – прошептал Дорат перепуганным голосом.
      - Что это за язык? – спросил Орландо.
      - Диалект барахского… - пролепетал Дорат. – Такой древний, что я даже представить себе не могу!
      - Спроси у них, что с нами будут делать! – приказал Орландо. – Да замолчи ты! – орнул он на воющего Торреля.
      Оборотень не прекратил выть, даже наоборот – завыл еще пронзительнее и громче, и Орландо тут же понял, почему. По поляне начали расходиться волны магии, такие мощные, что он ощущал их прикосновения кожей, по которой как будто ползали червяки. Юноша огляделся. старший ведьмак уже переместился на самый край поляны и теперь стоит перед самым лесом, чуть откинув туловище назад, а руки разведя широко в стороны. По лесу прокатился глухой, будто идущий из-под земли гул. Деревья затрещали, зашумели раскидистыми лапами, хотя вокруг не было никакого ветра, ужасно, громко, протяжно заскрипели – и начали медленно расступаться перед человеком в черном. Плотно сомкнувшиеся, переплетенные ветвями деревья отступили друг от друга шагов на пять, пронзительно скрипя стволами и шурша игольчатыми ветвями, образовали широкую, прямую тропу, ведущую на север.
      - Не врут легенды. – едва слышно прошептал Торрель. – Лес тут и вправду ведьмаков слушается…Сто оборотней и одна ведьма, ну зачем я с ними увязался, зачем?? – почти простонал оборотень, но ему никто не ответил.
      Колдун с серебряным пауком на плече, завершив командовать деревяшками, взмахом руки погасил волны колдовства, расходящиеся от его высокого худощавого тела, и повернулся в сторону окруженных пленников. Скользнув по ним пустыми глазами, он принял хитрую позу и пригласил их всех на тропу, изогнувшись в поклоне, принятом при дворе короля Ламидонии. Более издевательского жеста по отношению к перепуганным пленникам и придумать было нельзя. Орландо укусил себя за палец, чтобы не расплакаться. Вот теперь он понял - ему и в самом деле отсюда не выбраться! Колдуны убьют их всех, а пока они еще живы – будут издеваться над ними!
      - Я никуда не пойду! – завопил у него за спиной Дорат. – Не имеете права! Я родич барахского эмира и его подданный, вы должны направить ему письмо…
      Один из колдунов справа от Орландо, раздраженно зашипел и сделал замысловатый жест левой рукой. Какая-то неведомая сила резко оторвала Дората от земли, протащила по воздуху над поляной, завела прямо на тропу и смачно шмякнула им об сухую, твердую землю. Дорат болезненно закричал, медленно поднялся и испуганно замер на проложенной темными чарами дорожке, уводящей неизвестно куда.
      - Сам пойдешь или тебя хлестнуть? – поинтересовался какой-то ведьмак у Торреля, вертя в руках посох.
      Саргонец что-то сказал, судя по тону – забористо выматерился, и направился к тропе, со-гнувшись и прихрамывая на левую ногу. Судя по его забитому виду, бежать снова он не собирался, однако два ведьмака темными тенями ринулись вперед, обогнали оборотня и встали по краям тропы, как караульные, а еще двое пошли вслед за ним, зорко следя за каждым его шагом. Кто-то из колдунов сильно пихнул Орландо в спину, между лопаток. Юноша закачался на ногах, и, сообразив, двинулся к тропе, слыша у себя за спиной шорох ног сопровождающих его колдунов. Огненный стоял неподалеку, вялый и безразличный ко всему, что происходит. Орландо завернул к нему, протянул руку, чтобы взять коня за повод, но карауливший его колдун, злобно зашипев, ударил его по протянутой руке посохом – и Орландо отдернул ладонь от поводьев, потирая другой рукой предплечье. Рука не занемела, но было больно. Оглянувшись, он увидел, как жеребца берут под уздцы сразу два ведьмака. Конь не противясь, пошел с ними, медленно, тупо переставляя ноги, которые как будто одеревенели. Вся лошадиная грация из них ушла, казалось, будто жеребец ходит на ходулях.
      - Зачем вы его загипнотизировали? – крикнул Орландо, оглядываясь на четвероногого друга.
      - Умный мальчик! – прошипел кто-то из ведьмаков и скверно захохотал. Орландо вздрогнул и понурился.
      Ступив на тропу, образованную расступившимися деревьями, Орландо опять оказался в ок-ружении громадных елей и ведьмаков. Впереди него стеной стояли черные накидки двух колдунов, которые зорко стерегли Торреля, за ним шаркали сандалии его собственной стражи. Тропа, образо-ванная черными чарами, была узкой, на ней едва могли разминуться два человека, так что шедшие бок о бок колдуны загораживали ему путь к бегству и спереди и сзади, а по бокам стояли черные, мрачные стены чародейского леса. Бежать было некуда, оставалось только идти вперед. И он пошел, всхлипывая от жалости к самому себе, спотыкаясь на еловых корнях, увиливая от колючих еловых лап. Снова сделалось темно, дневной свет померк в кронах елей, и со всех сторон наступила душная тьма, пропитанная злобной ненавистью, заклубилась под деревьями. Юношу передергивало, но не только от чар. Оказывается, в этом лесу и без насланного ведьмаками ужаса очень страшно. Под еля-ми пряталась древняя смерть, следы старого побоища. Под ногами, на месте, где раньше стеной стояли деревья, расстилался живой ковер из старых папоротников и среди их зеленых побегов Орландо с содроганием видел маленькие, пожелтевшие от времени, черепа с широкими дырами в сводах черепа, разбитые в крошку ребра, кости  рук, ног, а один раз прошел мимо почти целого скелета пригвожденного к дереву ударом широкого меча, лезвие которого все еще торчало в стволе, удерживая на себе трухлявый скелет.
      - Вот гады. – проскрипел бредущий впереди него Торрель. – Зачем же было эльфов убивать? Они же пугливые, от сильного темного колдовства сами бегут. Что, нельзя было их просто прогнать?
      Ему ответил голос старшего ведьмака, который шел впереди всех, по прежнему с непокрытой головой.
      - Эльфов не мы убивали. Когда мы пришли – они уже были скелетами, а лес - дикой пущей, в которую боялись заходить люди. Эта бойня свершилась в те времена, когда твои предки охотились с каменными стрелами, а шкуры скоблили оленьими челюстями. Сюда, в этот самый лес, открыв портал между мирами, пришли демоны из Удгарда, чтобы отсюда начать свой дикий марш по этому миру. Лес горел, в нем приносились человеческие жертвы. Эльфы, хранители живого, собрались со всего Мидгарда и остановили их. Здесь, под этими самыми деревьями, разыгралась Великая битва. Армагеддон, Рагнарок. Эта битва зовется по разному, суть одна и та же. Добро сошлось в смертельной схватке со злом. Эльфы тогда победили. Своей магией они заставили демонов отступить, прогнали их назад, в Удгард, и запечатали портал, через который они проникли. А кости умерших остались лежать. После победы эльфы ушли из этого леса. Место, где проливалась кровь демонов, где они совершали убийства – проклятое, там разрастается тьма. Убитые эльфы стали скелетами, а души мертвых демонов и сейчас в этом лесу. Таятся в напущенной ими тьме, караулят, ждут добычу. Ты ведь их чуял, брат-волк?
      - Не забивай мне уши, колдун. – буркнул оборотень. – забили Хранителей леса, чтобы жить тут самим, а теперь валите все на каких-то демоньяков.
      Глядя на мрачневшего все больше оборотня, приуныл и Орландо. Будущее казалось ему сплошной черной полосой, без просвета. Зачем, ну зачем он поперся в этот лес? Почему не сделал так, как советовал когда-то Торрель? От гнева Ангуса ведь можно было спрятаться, скрыться в каком-нибудь большом городе, где никто бы его не нашел. И плевать на все свитки и жуткие сны! Пусть бы старик его искал. А теперь? Что теперь? Он попал в плен к жутким черным колдунам, и теперь его ведут неизвестно куда. - Зачем мы вам? – пролепетал он.
      Идущий прямо перед ним колдун совершенно искренне пожал сутулыми плечами. Орландо замолчал.
      Тропа уводила их все дальше, вглубь зачарованного леса. Тысяча шагов, вторая, третья… Когда они остановились, Орландо уже отупел от усталости, не чувствуя собственных ног, больше привычных к седлу, чем к пешему пути. Узкая чародейская тропа расширилась до семи-восьми локтей и уперлась прямо в отвесно-прямой склон высоченной горы, со всех сторон окруженной громадными елями. Ведьмаки, которые все время шли перед ним, закрывая обзор, разошлись в стороны. Орландо взглянул на освободившуюся дорогу перед собой – и сердце его остановилось, пропустило удар, и быстро ушло куда-то вниз, в район желудка, наполнив грудь пустым ледяным ужасом. В склоне горы чернело широкое отверстие, похожее на штольню шахты – черная, глубокая нора. Оттуда в лицо Орландо дохнуло холодом и тленом. Смертью. Дорога, приведшая его сюда, ныряла прямо в этот склеп, а другой дороги не было, склон горы заслонял собою все. Перепуганный насмерть Орландо остановился, его обогнали все ведьмаки, какие только хотели, и встали по обоим сторонам от дыры. Юноша оглянулся, надеясь сбежать. За его спиной добрый десяток колдунов перегораживал дорогу своими телами, у обочины, под еловой лапой, сжался в комок перепуганный до полусмерти Дорат.
      - Нам… нам что, туда? – Орландо повернул голову вперед и сглотнул при виде жуткого черного провала, зияющего гулкой пустотой бездны.
      Колдуны закивали. Орландо увидел, как Торрель в отчаянии поднял голову к небу и несколько раз подряд сглотнул.
      - Ну вот и все. Прощай, небо. Не увидеть мне его больше. - пробормотал саргонец.
      - И что там? – осмелился спросить Орландо.
      - Гури. – коротко объяснил ближний к нему колдун, неожиданно схватил Орландо за руку и резко толкнул вперед. Чьи-то костлявые руки схватили юношу за локоть, за предплечье, за бока, протащили вперед, передавая из рук в руки, и швырнули прямо в темноту заполненного страшной чернотой хода. Темнота нахлынула сразу, опутала со всех сторон. Орландо даже с закрытыми глазами понял, что попал с земли, с белого света в кромешную тьму, страшно закричал, забился… и обнаружил, что его больше никто не держит. Орландо открыл глаза. Он стоял на светлом, сыпучем суглинке в высоком, и довольно широком проходе, напоминающему штольню шахты. Те же стены, прорытые в склоне горы, подпорки из бревен, чтобы стены не обвалились, сырость и запах подземелья. Вокруг него уже было темно, но свет снаружи все-таки падал, и он видел, что штольня, наклоняясь под небольшим углом, уходит далеко под землю.
      - Я туда не полезу! – закричал Орландо, с ужасом глядя вперед.
      Два ведьмака зашли в шахту снаружи, встали, загораживая ему дорогу назад, и достали из-под плащей свои посохи. Торрель, уже знакомый с тем, какое действие производит это оружие, вздрогнул, прыгнул в шахту сам, прижался к его спине грудью, закрывая парнишку собой. Орландо закрыл глаза, ожидая смерти, но ведьмаки только гортанно рассмеялись и впихнули к ним еще и бледного, насмерть перепуганного Дората. Огненный остался снаружи, Орландо видел его силуэт там, на фоне входа в этот тоннель, и помахал коню рукой на прощание. Мимо прошелестел черный балахон, тихие, похожие на крысиный шорох шаги, зазвучали сзади. Орландо посмотрел вперед и назад. Какой-то ведьмак прошел по ходу, направляясь под землю. На плече блестела серебряная на-шивка.
      - За мной. – бросил старший ведьмак пленникам на ламидонском.
      Орландо выпрямился и сделал с десяток шагов.Вокруг него тут же сгустился мрак. Было темно, душно и жарко, со всех сторон доносился пронзительный писк летучих мышей, гроздями висящих на ближней к нему балке, наискось свисающей с низкого потолка.
      - Как в могиле. – шепнул Торрель, сжимая сзади предплечье мальчишки. – Я думал, ведьмаки и вправду живут в какой-то черной крепости, а они, как черви, в норах живут.
      Нора закончилась через восемьдесят шагов. Оборвалась, заканчиваясь трухлявой деревянной лестницей, ведущей вниз, в такую непроглядную тьму, что Орландо зажмурился от страха. Лестница была узкой, двоим не разминуться, и Орландо ничего не оставалось, как идти  вперед, то есть, спускаться вниз. Лестница была мало того что узкая, так еще и без перил и мальчишке пришлось на ходу балансировать руками, чтобы не загреметь вниз, с огромной высоты – спускаясь, он чувствовал огромную пустоту, таящуюся там, внизу, под лестницей.. Улучив момент, Орландо оглянулся через плечо, и увидел за собой Торреля, за головой саргонца ноги Дората в малиновых шароварах, а за ним – черные балахоны колдунов.
      Спустившись по лестнице до конца, они оказались в громадной пустой и гулкой пещере, такой громадной, что сразу было ясно, что людям вырыть ее было не под силу. У самой лестницы они наткнулись еще на трех колдунов, терпеливо ожидающих, пока освободиться путь наверх. При виде пленников колдуны что-то громко закаркали, им с лестницы ответили конвоиры, а потом одна группа ведьмаков смешалась с другой, они начали громко переговариваться, заставляя несчастных пленников содрогаться от ужаса перед неизвестным. Даже Орландо с минуты на минуты ожидал страшной смерти под ножами ведьмаков, а Дорат и вовсе был на грани обморока, Торрелю пришлось поневоле его поддерживать: ноги его не держали, зато чародей с испугом вслушивался в голоса ведьмаков.
      - О чем они говорят? – тихонько прошептал Орландо. – Ты можешь различить?
      - Н-е м-могу. – дрожащим голосом отозвался Дорат. – Эт-тот д-диалект оч-чень древний, я почти ничего не поним-маю. Одно слово только. Они все время повторяют «гури», «гури». Это зна-чит – «учитель, мастер».
      Старший ведьмак пнул Дората. Чародей испуганно запнулся, а колдун толкнул его в спину, показывая, что надо идти. Орландо вцепился в пояс Торреля: саргонец и в темноте видел как днем, его желтые волчьи глаза жутко сверкали во мраке, а он не видел ничего дальше носа и идти боялся. Подземный провал оказался просто громадным, а когда он кончился – они прошли в какую-то дверь, освещенную парой факелов по сторонам, и оказались внутри узкого коридора с глухими земляными стенами и высоким потолком. Окон не было. узкое, замкнутое в четырех стенах пространство освещалось только факелами, громко трещавшими у стен в массивных держателях. Когда караул колдунов спустился, их всех выстроили цепью – впереди один из ведьмаков, за ним саргонец,  Орландо, Дорат и остальные колдуны – и куда-то повели. Из этого пути Орландо почти ничего не помнил. Какие-то темные коридоры, громадные пустые залы, до краев наполненные чернотой, крытые переходы, лестницы, широкие, ярко освещенные площадки и опять темные лестницы. Их вели куда-то вглубь земли, все ниже и ниже. Стало понятно, что у ведьмаков тут целый подземный город, вырытый в толще земли. Вокруг мрак, страх, и ужас, впереди ничего, пустота, а сзади шарканье сандалий, в которые были обуты колдуны, да шелест их балахонов. Встречные ведьмаки им не попались ни разу, зато, поднимаясь по какой-то каменной лестнице, они нагнали сгорбленного человека в рваной холщовой рубахе, с трудом ковылявшего по широким ступенькам.
      - Хоть какая-то компания. – буркнул Торрель, первый заметивший в темноте человеческую фигуру. Они с Орландо прибавили шаг и вскоре догнали ковыляющего человека. – Слушай, мужик, ты случайно, не знаешь, как нам отсюда выбраться?
      «Мужик» обернулся. На Орландо в упор уставилось синяя рожа с отвалившейся и висящей на ниточке щекой, глубокими черными глазницами с давно вытекшими глазами и жутким безгубым оскалом, открывающим желтые гнилые зубы. Мальчишка заорал от ужаса, шарахнувшись к лестничным перилам с белым от ужаса лицом. Торрель резко скакнул вперед и, приземлившись на ступеньку рядом с ходячим трупом, вырвал из колчана серебряную стрелу и воткнул ее упырю в глаз. Живой мертвец  обиженно хрюкнул, медленно завалился назад и покатился по лестнице вниз. По дороге у него отвалилась рука и нога, а катясь мимо ведьмаков, он, кажется, потерял еще и голову.
      - Ва-а-а-а-а-а!! – заорал Дорат. Идущий перед ними колдун оглянулся, и, увидев в черноте развалившийся труп, буркнул на ламидонском:
      - С тебя пять соболиных шкурок за убийство слуги.
      - Слуги? – не поверил Торрель. Дорат на нижних ступеньках завопил:
      - Я все понял! Это некроманты! Некроманты! Они оживляют мертвые тела и заставляют их им служить!!
      Идущий сразу за ним колдун пихнул Дората в спину, тот налетел на Торреля, саргонец двинулся вперед, подтолкнув по дороге Орландо. Мальчишка совершенно окаменел от ужаса, губы у него тряслись, а глаза остекленели. Оборотень схватил юношу за плечи.
      - Ну успокойся, чего ты! Упырь как упырь, даже без клыков. Он бы тебя не тронул, нечем. Чего испугался?
      Орландо в ответ дробно застучал зубами, а оборотень, опустив голову, задумался над собственной судьбой.
      - Интересно, из оборотней кто получается - упырь или волчий скелет? – пробормотал он та-ким тоном, как  будто важнее этого ничего не было. Ведьмак, шедший впереди них, оценил юмор и громко рассмеялся, а потом буркнул:
      - Скоро увидим.
      Лестница, по которой они поднимались, оказалась просто бесконечной. Дорат, потом утверждал, что в ней было 666 ступенек. Откуда он это взял – непонятно. Ступени никто не считал, все были слишком уж напуганы. Все трое отчетливо запомнили только то, что лестница обрывалась перед высоченными дверными створками, отлитыми из зеленой от времени бронзы. По сторонам от двери, как черные статуи, застыли ведьмаки – с каждой стороны по двое. На двери был выбит рисунок - дракон, свившись кольцом, лизал лежавшего на его хвосте младенца с рожками на голове.
      Огромная дверь распахнулась перед ними внезапно, совершенно бесшумно. Колдуны, которые привели их, как по команде, низко склонили головы и шагнули в дверь. Орландо последовал за ним, бледный от ужаса, но с гордо поднятой головой, за ним через порог шагнул угрюмый саргонец, следом ведьмаки втолкали омертвевшего от страха Дората.
      За дверью оказалась небольшая комната, вся озаренная отблесками пламени. Огонь горел и по стенам, в каменных чашках, и в камине слева от входа, бросая яркие блики на суровые каменные стены. Противоположную от двери стену украшал барахский ковер с изображением Огненной птицы Феникс, рождающейся из пепла. Под ковром, в простом деревянном кресле с высокой спинкой сидел некто в просторном черном одеянии и задумчиво разглядывал ногти на своей руке, удобно положив ее на широкий подлокотник.
      - Гури… - несмело произнес один из ведьмаков.