Вельяр несколько раз моргнул. Он быстро приходил  в себя, но Алори это почему-то не обрадовало:  девушка побелела лицом еще больше, на нем проступило выражение огромного ужаса.
- Что про… - начал было Вельяр, но сам не узнал собственного голоса: что-то произошло с его горлом и язы-ком. Язык никак не хотел слушаться, выговаривая слова, а гортань с огромным трудом пропускала человече-скую речь, даже сам голос изменился, стал низким и хриплым, каким-то звериным…
- Алори резко попятилась от постели.
- Кто ты? Что ты такое?? – вскрикнула девушка.
- Успокойся, Алори! Это я, я – Вельяр! – начал Мельторен.
Все еще ничего не понимая, он повернулся на постели и неожиданно грохнулся на пол – оказывается, он лежал на самом краю. В первый миг он растерялся, но потом извернулся телом в воздухе прямо в полете и приземлился на пол на все четыре  лапы, как кошка… Лапы????! Вельяр бросил изумленный взгляд вниз, на пол, все еще отказываясь поверить глазам, но его собственные ощущения не менялись: теперь у него были пепельно-серые лапы, напоминающие собачьи, но с втяжными когтями. И это его руки?? Точно, его.  Он втянул и выпустил когти, потом приметив у стены зеркало, шагнул к нему, , все еще надеясь, что это продолжение сна. Алори отшатнулась, давая ему дорогу. Вельяр, шатаясь, как пьяный моряк, добрался до зеркала и горестно взвыл: из зеркала на него смотрела искаженная гримасой морда, принадлежавшая скорее волку, чем псу. Все тело его теперь покрывала густая пепельно-серая шерсть, особенно пышная на груди, на загривке и по бокам морды, лицо превратилось в вытянутую пасть с белыми зубами, и янтарно-желтыми звериными глазами с вертикальным зрачком, тело превратилось в звериное – вытянутое, подтянутое с выступающими наружу ребрами и мосластым позвоночником, меж задних лап непривычно болтался хвост.
- Это я? Взвыл Вельяр. – скажи - я??
Алори, стоявшая у стены, закрыла лицо руками и залилась слезами.
- Не убивай меня!
- Что ты? – Вельяр даже растерялся. – Как я могу убить тебя? Алори, это я, я - Вельяр! Скажи, что случилось? Я не понимаю…
- Я не знаю, что произошло! – прохлюпала она. – Я ухаживала за тобой… ты стонал, метался, бредил… Потом у тебя начались судороги, ты начал биться. Я вскочила, хотела позвать кого-нибудь и тут… тут ты начал превращаться. Твои руки, лицо, тело, даже глаза. Ты их открыл и я видела, как они меняются… Это было ужасно.
- Баргест… - До Вельяра начало постепенно доходить, что же именно с ним произошло. В голове сразу всплыли обрывки преданий, связанные с призрачными псами – «бабушкины россказни», как сказал бы Стан. Он и сам в них не верил, однако зерно истины, заложенное в них, оказалось правдой.
- Он обратил меня. – пробормотал Вельяр. – Укушенный баргестом, но спасшийся, становится оборотнем, человеком в зверином обличье и нет от этого спасения. Тот, кто принял на себя проклятье баргеста, может умереть только той же смертью, как и сам баргест – от огня или серебряного оружия.
- Я помню.  – чуть слышно произнесла Марсия. – Предания моего народа говорят об этом же.
У Вельяра все поплыло перед глазами. В висках билась одна-единственная мысль: «Нет, этого не может быть! Это сон, кошмар, сейчас он проснется – и все будет по-прежнему…» Но изображение в зеркале ясно говорило, что кошмар этот наяву. Новорожденный оборотень хотел было закричать, но из горла вместо крика вырвался такой громкий тоскливый вой, что Алори повисла у него на передней лапе:
- Не надо, не кричи! Крестьяне услышат! Если они увидят тебя в таком виде, то убьют!
- Пусть убивают! – вырвалось у Вельяра. – Лучше умереть, чем жить вот так!
- Глупый… - тихо сказала Алори. – Хоть ты и изменился внешне, но я же вижу - ты все тот же Вельяр – хороший человек с добрым сердцем…
Вельяр усилием воли смирил крик собственной души, тяжко вздохнул и уселся за стол, обхватив голову лапами. Алори встала рядом,  гладя его по голове между ушей.

Бернард сидел и ждал до тех пор, пока его слуха не достиг приглушенный говор многоголосой толпы. Тонкие губы носферату озарила кривая ухмылка – смерды, как и положено, собрались послушать речь отца-настоятеля паладината – его речь. Отлично! Пора начинать! Бернард не спеша поднялся из глубокого кресла и потянувшись, вышел на балкон. На лице его застыла широкая искренняя улыбка: еще бы, сегодня такой день! Сегодня, он наконец, освободится из-под гнета Экиро и сможет жить нормальной… ну почти нормальной жизнью. Какие жертвы придется принести ради этого – неважно. Увидев святого на балконе, толпа восторженно зашумела, вскидывая вверх руки. Бернард обвел их сияющим от счастья взглядом – мужчин, женщин, детей. Сегодня их особенно много : они с Экиро не зря готовились и заранее призывали крестьян не только из Больших Коровяков, но и из других окрестных деревень, так что сейчас перед балконом стояли несколько сотен людей: оборванные бородатые крестьяне в возрасте от двадцати до сорока пяти, крестьяне, старики и старушки, пришедшие сюда в надежде, что святой исцелит их многочисленные недуги, нажитые от непосильного труда, забитые жизнью женщины-крестьянки в черных и серых платьях, как нельзя лучше оттенявшие их серые от непосильного труда лица, принесшие сюда своих прозрачных, синих от голода младенцев, дети постарше – завшивленные, золотушные, чесоточные, юноши и девушки на выданье – все они приветствовали святого отца так искренне, словно от этого зависело, будут ли они жить по-прежнему или их заберут в обитель Эрваля.
- Братья и сестры…. – начал Бернард свою речь, как начинал еще в те времена, когда был жив по-настоящему, чувствуя нахлынувшие на него чувство экстаза. Крестьяне притихли, боясь пропустить даже одно слово святого отца, даже дети перестали шуметь и толкаться и уставились на него, широко распахнув глаза и приоткрыв рты.

- Мне кажется, мы все же не должны были разделяться. – проворчал Анрэй.
- Т-ш-ш-ш!!! – прошипела Марсия.
- Что? – нахмурился маг воздуха.
Причина волнения сестры Марсии стала очевидна немного позднее, когда они прошли поворот подземного хода. Просто у  Марсии была более развитая интуиция и она предвидела, что их блуждания по катакомбам подходят к концу – перед ними встала дверь, перегородившая проход. Маг и монахиня осторожно, на цыпочках, приблизились к арочному проему с деревянной дверью, Марсия протянула руку к ручке, зацепила ее кончиками пальцев, потянула на себя – и она неожиданно открылась. Затаив дыхание, Марсия и Анрэй вошли внутрь и Марсия сразу же испуганно отшатнулась назад, обуреваемая желанием убежать отсюда как можно дальше.
Они оказались в большом сумрачном помещении, стены и потолок его тонули в густом полумраке. развеваемым лишь тремя или четырьмя факелами, что трещали в кольцах у стен. В их скудном свете виднелись оковы, развешанные на стенах – ржавые кольца, цепи, ошейники с шипами – и различные приспособления зловещего назначения: дыба, колодки, яма, в которой разжигали огонь… ближе к ним были деревянные козлы, покрытые засохшей кровью, не оставлявшие никаких сомнений в предназначении помещения. В кольце, закрепленном на деревяшке, была намертво зажата оторванная женская кисть.
- Что это? – прошептала  Марсия, оглядываясь.
- Не знаю. – ответил Анрэй. Он бы сказал, что это была пыточная, со всей ее мрачной атмосферой: там сгу-стился запах горелого человеческого мяса, волос, и не ощущаемый физически, но четко различимый запах отчаяния и ужаса, пропитавший все вокруг, но в темноте его глаза различили алтарь, торчавший в центре помещения: деревянное сооружение, окруженное человеческими черепами, костями и рунами, начертанными на полу кровью.
- Это моя маленькая потайная комната. – раздался голос из противоположного конца пещеры.
Марсия и Анрэй переместили глаза туда и увидели худощавого мужчину в неприметном сером одеянии, рясе с капюшоном. И монахиня и маг сразу узнали его: это был Экиро.

В это время Станмир так же осторожно шел по своей части катакомб, понятия не имея, что по пятам за ним идет Киган.

- Что? – дернулась Алори, когда Вельяр, безучастно сидевший у стола, вдруг выпрямился и посмотрел куда-то в пространство, чутко шевеля ушами. Весь его вид выражал тревогу.
- Служба началсь… - туманно произнес Вельяр и кубарем скатился со стола на пол, дернув Алори за руку с такой силой, что она едва удержалась на ногах.
– Идем! – Крикнул оборотень. – Мы должны успеть в обитель.
- Зачем? – нахмурилась эльфийка.
- Крест, Бернард… Эрианна! – рыкнул Веял и почти выволок девушку за собой на улицу.
Через минуту старуха Златка, которую даже на службу не взяли - слишком уж одряхлела бабка - увидела зрелище, заставившее ее вскочить и стрелой броситься к своей халупе: по улице стрелой пронесся огромный волк, на спине которого сидела девица в белом. По всем бабкиным понятиям, девка должна была кричать во все горло, однако же, она молчала, а чудо-юдо, уносившее ее, огромным прыжком перемахнуло через плетень и понеслось через поля к стенам паладината.

Станмир взвыл от боли, грязно выругался и длинным прыжком отскочил назад, за угол тоннеля, где маг, по его расчетам, не мог его достать напрямую, и скорчился там, присев на корточки и вытягивая шею, чтобы не прозевать приближение Кигана. Предплечье горело огнем; Стан осторожно ощупал руку и скривился – ожог был сильный и довольно глубокий, затрагивавший не только кожу, но судя по всему, и бицепс. Двигать рукой было можно, но больно.
- Зашибись!!! – прошипел Станмир одними губами, злясь на себя и на Кигана в равных долях – на Кигана за то, что ранил его, на себя – за то, что дал себя выследить и ранить.
- Выходи, и возможно, я сохраню тебе жизнь. – продолжал из темноты голос демонолога.
- Ага, сейчас, только  манжеты поглажу. – передразнил его Стан. Выходить из своего укрытия он не собирался, понимая, что показываться на глаза Кигану – это верная смерть.  Он целой рукой вытащил из ножен меч, а сам попятился, глядя через левое плечо. Он старался ступать по возможности бесшумно, но его шаги раздались во мраке катакомб  предательски громко, и Киган услышал его.
- Не надейся убежать, жалкий смертный! Тебе не убежать от пламени Адской обители и не скрыться от ее могущественных слуг!! – крикнул Киган так, что под сводами катакомб загуляло эхо , и двинулся вперед, выпустив перед собой небольшой файерболл, который плыл перед ним на уровне шеи и освещал ему путь. Этот нехитрый трюк позволял демонологу видеть в темноте, но он же позволил Стану увидеть приближение Кигана. Артан продолжая пятиться, ускорил шаг, стараясь оставаться в тени и на каждом шагу оглядываясь в левую сторону. Вот и он. Раненая рука Станмира соскользнула с каменной стенки в пустоту, и Стан, так быстро, как только мог, юркнул в узкую щель, возникшую в каменной стене катакомб вследствие ее естественного разрушения. Щель представляла собой скорее крысиный лаз, широкую трещину, но там хватило места, чтобы в ней поместился Стан и самое главное – его меч. Человек прижался стеной к неровной каменной кладке, держа меч в правой руке лезвием кверху и весь обратился в слух, чтобы не прозевать приближение Кигана. Через трещину он мог видеть маленький кусочек большого коридора, и этого маленького кусочка ему вполне хватило. Вот с одного края темный ход озарило слабое сияние – это огненный шар Кигана появился где-то рядом. Свет становился все ярче, ярче – и наконец, файерболл показался целиком, чуть покачиваясь в воздухе, как пьяный моряк. Огненный шар не обладал разумом, поэтому  медленно плыл мимо, не замечая Стана, но вот за ним, как слепец за поводырем, показался Киган.  Демонолог, в отличие от файерболла, увидел щель и усилием воли вернул огненный шар назад и завернул его в щель, а сам сделал шаг вперед, почти равняясь со Станом. Артан увидел вплывающий в его убежище огненный шар, но, понимая, что другого выхода у него нет, рванулся ему навстречу. Маленький комок пламени ослепил его, пламя опалило жаром лицо. Стан зарычал, почувствовав, как затрещали ресницы и броив, но глаза уже различили за пламенным маревом фигуру Кигана. Демонолог услышал его рык и начал разворачиваться к щели лицом, одновременно поднимая руку, но окончить жест не успел: меч Стана прошел сквозь огненный шар, раскалившись докрасна от короткого контакта с огнем, и вошел раскаленным острием прямо в лицо Кигана. Демонолог дернулся – Стан, находящийся на том конце меча, сжал зубы и провернул меч вокруг своей оси. С узких губ Кигана сорвался громкий надсадный хрип – и демонолог умер. Тут же исчез и огненный шар – растаял, будто его и не было. Стан тут же выпустил нагревшуюся рукоять меча, взялся за раненое предплечье и нагнулся над мертвым. На этот раз посланник Хейдеса был мертво окончательно - меч вошел ему прямо в глаз, так что после того, как Стан провернул рукоять, лицо проклятого представляло собой страшное зрелище.
Артан  выпрямился, чуть пошатываясь. Ему и хотелось сострить над телом поверженного врага, но сил не было. Болели обожженные пальцы правой руки, пекло предплечье левой, горело обожженное лицо, перед глазами после ослепительного пламени огненного шара все еще плясали солнечные зайчики. Стан тяжело вытащил так выручивший его  меч, и, держа его в руке, чтобы остыл на воздухе, направился дальше в темноту катакомб.

Герои ускорили шаг, чтобы скорее покинуть святилище Экиро. Находиться там хоть одну лишнюю минуту не хотелось никому, так что они торопились как можно скорее оказаться пусть в тесноте и темноте, но хотя бы в относительной чистоте катакомб. 
А в это время Экиро уже был в комнате перед балконом – той самой, в которой перед этим готовился к выступлению Бернард. Святой уже почти закончил свою вдохновенную речь перед паствой. Некромант изогнул бровь  - Бернард превзошел самого себя в искусстве красноречия. Даже у него, давно равнодушного к самым убедительным речам и пышным фразам, по спине пробежал холодок, когда он услышал, с какой страстью Бернард клеймит грешников – что уж говорит о неграмотных смердах? Самое значительное, что они слышали в жизни – это пьяный мат драчунов в таверне или требования императорского мытаря уплатить налоги. Экиро хихикнул, подумав, что все, кто присутствуют на площади перед балконом, находятся теперь в состоянии некоего религиозного шока.  Самое время нанести удар. Улучив паузу в речи своего подручного, Экиро принял значительную позу и вышел на балкон, встав рядом с Бернардом. Большинство крестьян этого даже не заметило – они, раскрыв рот, слушали проповедь «святого отца», зато настоятель увидел некроманта и удивился этому, ведь его выход изначально запланирован не был, но вида не подал.
- Отец Бернард, разрешите мне взять ваш крест.  Я хочу благословить этих несчастных. – попросил Экиро с льстивой улыбкой.
Бернард передал Экиро крест, а сам продолжил свою речь. Он, бесспорно, уже понял в чем тут дело, и воз-высил свой голос до такой степени, как будто собирался достучаться до небес:
- Проклинаю вас, грешники, что в погоне за удовольствиями, теплый дом, сытое брюхо, в погоне за зовом плоти своей похотливой, они продали свои бессмертные души рогатому Хейдесу, поганому богу из Адских глубин, Адскому Князю и детям его, убийцам и блудницам, из века в век развращающих души человека!  Кровью обливается сердце нашего сиятельного бога Эрваля, когда он видит эти непотребства! Но знайте, пособники зла – Эрваль милосерден, но не всепрощающ! Он терпелив, долго он наблюдал за злом, творящимся в Энтарнии, но знайте – пройдет совсем немного времени – и он протянет свою десницу и покарает небесным огнем всех, кто живет вопреки его заветам! И тогда вся земля зазвенит от криков этих нечестивцев, но они не будут услышаны, ибо Эрваль давал им достаточно времени,  дабы исправить свою вину, но они закоснели во грехе и нежелании жить по его законам и поэтому примут заслуженную кару, ниспосланную самими небесами!!!
Крестьяне, собравшиеся перед балконом,  слушали, как завороженные, боясь пропустить хоть слово. Мало кто заметил, что Экиро в это время тихо читал какой-то свиток, поводя над ним крестом, который дал ему бернард. Затем некромант подошел к балкону и протянул вперед руку с зажатым в ней крестом. Реликвия озарилась мрачным черно-зеленым свечением, окуталась смрадным дымом, небо над паладинатом потем-нело, заволокшись непонятно откуда взявшимися тучами, солнечный свет померк  – и люди, стоящие на площади, попадали с ног, будто сметенные порывом ветра. Мужчины, женщины и дети начали кричать, орать и охать, корчась от нестерпимой боли, которая будто бы раздирала их изнутри. Людей начало выворачивать в невероятных судорогах,. Несколько человек – старики и дети – умерли сразу же. Им еще повезло: они не видели, как у их близких изо рта пошла кровавая пена, а руки и ноги начали покрываться темными пятнами и чернеть, словно у трупов…
- Примите свою участь, смертные… Склонитесь перед мощью Эрианны! – проскрипел Экиро, бесстрастно глядя на происходящее перед паладинатом .

- Вельяр, мы… Мы должны что-то сделать!! – крикнула Алори. На лице прекрасной эльфийки выступили слезы от того, что она увидела и от бессилия хоть как-то помочь этим несчастным.
Мельторен, из последних сил удерживаясь на отвесной стене самыми кончиками когтей, зарычал и нечело-веческим усилием мышц и костей подбросил свое мощное тело вверх и вперед. Под ним промелькнули каменные перила, о которые он больно ударился задними лапами и чья-то фигура, которая отлетела к стене, когда он задел его боком. Как был, с Алори на спине, он оказался на балконе, по пути, естественно, отшвырнув Экиро, оказавшегося у него на пути. Некромант, с лица которого еще не успела сойти кровожадная улыбка, зашевелился у двери на балкон, пытаясь подняться ан ноги, и Вельяр, обуреваемый желанием восстановить справедливость, ринулся к нему.
- Ты мне за все заплатишь! – зарычал оборотень, но вынужден был отшатнуться назад – на пути у него встал Бернард. Носферату выглядел страшно:  морок, наведенный Экиро и поддерживаемый мощью Креста Жиз-ни, спал, и теперь перед ними был Бернард в его истинном виде – с тонкой, мелово-белой кожей, островерхими ушами, горящими красными глазами и тонкими белыми клыками во рту.
- Опять вы!! – взвыл Экиро. – Бернард, разберись с ними!
С этими словами он начал пятиться назад, откровенно прячась от Мельторена за Бернардом. Носферату взмахнул рукой – и Алори, вскрикнув, оказалась на полу, сметенная со спины Вельяра рукой вампира. Глаза Бернарда кровожадно вспыхнули, когда он мельком увидел прекрасную шею Алори, но следовало сперва разобраться с оборотнем…

- Быстрее! Там что-то происходит, я чувствую! – вскрикнула Марсия.
Станир и Анрэй вдвоем налегли на решетку, скрипя зубами от напряжения. Раздался громкий протяжный скрежет, и один из прутьев, наиболее сильно изъеденный ржавчиной, просто вылетел из пазов, в которые был когда-то установлен.
Марсия, не помнившая сама себя от тревоги, немедленно рванулась вперед и повернувшись боком, протис-нулась в узкую щель, образовавшуюся между прутьями решетки. Анрэй попытался незамедлительно после-довать за ним, но увы, понял, что просто не пролезет в нее. Он никогда не отличался богатырским телосложением, но даже для него эта щель была слишком узка, не говоря уже про Станмира: крепко  сложенный имперец не мог бы просунуть туда даже плечо, не говоря уже обо всем остальном теле.
- Надо расширить лаз! – торопливо заявил Анрэй, отходя назад. Они со Станмиром взялись за соседний прут, надеясь выломать и его, как они это сделали с тем, что лежал сейчас на полу, но железо поддавалось плохо и было видно, что сию минуту сделать этого они не смогут, а меж тем время стремительно уходило.
- Я не могу ждать! Я… я пойду туда, а вы, когда выберетесь, догоните меня! Держите направление на главную башню паладината, она видна отовсюду, тогда не заблудитесь, – торопливо сказала Марсия и напавилась прочь от выхода, на ходу оправляя одежды монахини, пострадавшие во время путешествия по подземелью и протискивание между железными прутьями решетки.
- Стой, куда ты? Это может быть опасно!! – взвыл Станмир, изо всех сил налегая на решетку. Проклятое железо скрипнуло, но не поддалось, а девушка меж тем почти бежала, и скоро скрылась в темноте. – Анрэй, давай! Поднажми, ну!!! – зарычал Артан.
В это время Марсия была уже далеко. Передвигаясь резвым бегом, весьма необычным для служительницы Эрваля, она обогнула каменное здание одной из многочисленных хозяйственных построек паладината - ка-жется, это была кладовая – и направилась к главному зданию, видневшемуся даже в темноте, благодаря своей высоте и основательности. И чем ближе она туда подбегала, тем яснее становились звуки, доносившиеся оттуда: негромкие, явно предсмертные, крики боли, стоны, а подойдя поближе. Она услышала шумную возню и приглушенное рычание, от которого кровь стыла в жилах. Добежав  до угла главного здания, Марсия благоразумно остановилась и выглянула из-за угла, желая узнать, что же там происходит. Увиденное потрясло ее до глубины души. Все пространство перед главным зданием паладината было заполнено трупами. Несомненно, это были крестьяне из окрестных деревень: мужчины, женщины, дети, и служители самого паладината. Все они были мертвы и лежали на земле в неестественных скрюченных позах, а на лицах у них застыл ужас и страшная боль. Несомненно, смерть, которой они умерли, была ужасной. Шум же борьбы, который она слышала, доносился сверху, с балкона. Марсия вышла из-за угла, вскинула голову и увидела как между перил перемещается что-то темное, косматое, а затем она увидела и светловолосую девушку, лежавшую на балконе – ее рука свешивалась вниз.
- Ну, что же ты не нападаешь? – услышала она голос, в котором немедленно узнала Бернарда. – Или ждешь, пока я проткну зубами шейку твоей подружки? Я ведь могу это сделать прямо сейчас, смотри!
Ответом ему стал нечеловеческий рык, а затем с балкона донеслись звуки борьбы, но Марсии перед балко-ном уже не было – она побежала к двери, через которую могла попасть внутрь здания, в том числе в ту ком-нату, с которой можно было попасть на балкон.
Еще никогда, даже в детстве, ей не приходилось так быстро бегать. Но она успела – вот наконец и дверь, ведущая в комнату с балконом. Там находились покои настоятеля, и в обычное время вход простым монахам туда был закрыт, но Марсия понимала, что сейчас не тот момент, чтобы нужно было думать о соблюдении устава паладината. Она распахнула дверь и вошла в комнату, соединенную с балконом. Там царил сущий ад – шторы и  гобелены были сорваны со стен, мебель или перевернута или и вовсе разнесена в щепки, а у входа на балкон на полу в луже крови вытянулся какой-то зверь – что-то вроде большого пса. Услышав шаги Марсии, он поднял голову, приоткрыв глаза, затуманенные от слабости и боли. Марсия вздрогнула – с морды волка на нее смотрели человеческие глаза! Вельяр попытался  встать, но понял, что сделать этого не сможет, зато взгляд его упал на символ Эрваля, вышитый на одежде Марсии и он прорычал:
- Бернард на балконе! Он там… хочет убить Алори! Не дай ему…
Марсия кивнула и ринулась через всю комнату, на ходу вытаскивая из-под одежды символ паладинов: крест Эрваля, нижняя вертикальная перекладина которого была заточена, как меч. Это символизировало готов-ность паладинов очищать землю от скверны не только словом, но и делом. А еще эти м можно было убить нежить – любую, даже вампира. Крест был отлит из серебра и освящен по всем правилам во внутренней церкви паладината.
Бернард услышал ее шаги и резко вскинул голову от висевшей в его руках Алори. Битва с оборотнем сильно изнурила его и он, как и говорил, намеревался восстановить силы, выпив кровь девчонки. Он чувствовал биение сердца в ее теле, уже предчувствуя вкус ее крови на своих губах, и оскалил зубы, когда кто-то еще ворвался в комнату. Это не мог быть волк – он перемещался бесшумно, скорее Бернард ожидал увидеть Экиро, но вместо него на балконе появилась Марсия. Она бросила взгляд на Алори, все еще находящуюся без сознания и впилась глазами в лицо Бернарда.
- Отойди от нее! – твердым, звенящим голосом приказала Марсия, двигаясь к беспомощной девушке. Правую руку она держала за спиной.  – Не тронь ее, ты, порождение ада!
- Пошла вон! – зашипел Бернард, вскакивая. -  Я – настоятель этого паладината, ты…
-Ты чудовище! – выпалила Марсия, глядя в кроваво-красные глаза настоятеля. – А мы – твои пособники, если столько времени покрывали тебя! Это ведь ты убивал детей и девушек в деревнях! Именем Эрваля, великого и всемогущего – умри, тварь, мерзкое порождение ночи!!! – вскричала Марсия и бросилась на вампира, занося крест, который она держала в руке, как кинжал.  Крест в ее руке засиял, выполняя то, для чего был создан.
Марсия была уже так близко, что Бернард уже не успевал увернуться от удара, поэтому он бросился ей на-встречу, схватив монахиню жилистыми цепкими руками, рижал к себе, а потом клыки вампира вонзились в шею Марсии, разрывая артерию. Девушка сползла по телу вампира, вытянувшись на полу, но глаза еезасияли торжеством, когда она увидела, что крест по самую перекладину сидел в груди Бернарда, там, где сердце.
- Возвращайся в ту преисподнюю, из которой вышел! – прошептала Марсия бледнеющими губами, когда услышала, как завопил Бернард, осознавая, что это – бесславный конец его бессмертной жизни.

Когда в здание паладината Ворвались Станимр и Анрэй, и Марсия и Бернард были мертвы. На балконе не осталось живых, а в комнате сидела бледная, как полотно Алори, обнимавшая за шею прерывисто дышавшего оборотня.
- Вельяр, не умирай… - в который уже раз шептала она, гладя его шерсть, слипшуюся от крови, выступившей из глубоких ран на теле. Оборотень лишь устало улыбнулся в ответ.